Моим волчатам достались мои каре-зелёные глаза и густые волосы Дамира. Его прямой нос и разрез глаз, а от меня высокие скулы и пухлые губы. Пока это не так заметно, я про скулы, но стоит им подрасти немного и всё. Скольким же девчонкам они сердца разобьют…
— Мама-а! Мамочка! Смотри!
— Смотри-и кого мы поймали!
Иногда я очень боюсь, что, когда-то открывая так двери с ноги, они сломают и стену, и дверь.
— Смотри какой он милый! — мне в лицо тыкали испуганного мышонка в зажатых ладошках старшего Дэмида, рядом стоял такой же счастливый Девид с маленьких домиком-гнездом вырванного откуда-то.
— Можно оставить?
— Мы будем за ним ухаживать!
— будем как Шапокляк! — вдруг пришла идея одному, который сразу же поддержал второй.
— Да! Будем гулять с ней на поводке!
— Да-да! Все ходят с собаками, а мы с мышкой!
— Так! Так-так-так, — заметив хитрющие глаза Дамира, что смеялся в кулак, — для начала. У Шапокляк была крыса!— Во-вторых эта мышь может быть больная, — жёстко отказал отец детям.
Хмуро посмотрев на отца своих детей, сделала специально, наоборот. Наперекор.
— Мышке нужна клетка, — улыбнулась я рассматривая специфическую раскраску мышонка. У него на спине, вдоль позвоночника была полоса. Сам он был серенький, а полоска с головы, до хвоста была полоска толи рыжий, то ли каштановой полоски, — пока, она может пожить в коробке, но ей необходимо купить клетку, так же как поилку и корм. И было бы неплохо показать её ветеринару.
— Мы её оставляем?! — послышалось три голоса. Два радостных. Один возмущённый.
— Конечно! — мстительно стрельнула глазками в Дамира. Это тебе за то, что запретил завести мене двух щенков, для близнецов.
На меня смотрели родные возмущённые карие глаза, обещая разобраться. Я же уже улыбалась близнецам, что наперебой обсуждали то, как будут за ней ухаживать. Сама виновница испуганно молчала, боясь пикнуть. Она или он, ещё не знало, что, попавшись на глаза моим мальчикам обрекла себя на страданья до своей мышиной смерти.
Если после их рождения я очень боялась, что они будут часто спорить и делить вещи, то стоило им подрасти, я поняла — этого никогда не будет. Они с детства делят свои игрушки, вещи, еду, книги и всё что только можно.Дома никогда не бывало споров или ругани. Мы всегда пытались решить всё спокойно. Я прочитала уйму книг по психологии и правильном воспитании детей. И собак. Хы. Очень хотелось вырастить психически здоровых малышей, без каких-либо детских травм.
Единственное, папа обычно рассказывает всё как есть. То есть, рубит правду матку. Не думая, что может разбить хрупкую детскую психику. Поэтому, уже сейчас, не смотря на свой юный возраст, волчата знали, что такое секс, как появились они сами на свет, папа их даже упрекнул, мол, мама мучилась, чувствовала боль, сравнимую с сжиганием заживо, а вы безобразничаете. После этого они сразу успокаивались. От папы, они также почерпнули много ругательных слов, придумали свои, но они стараются их не использовать.
Но пожалуй самое милое, это когда папа идëт с ними играть в саду. Пушистый папа. И сыночки пушистые. Они устраивают шуточные драки. Как те же самые собаки. Кусаются, толкаются, рычат, прыгают и фыркают. Пока малышам удается завалить папу только если тот подаётся, но я верю в них!
— Бобрёнок, — прозвучало угрожающе, от надвигающегося на меня Дамира, стоило близнецам убежать искать коробку или контейнер для мышонка.
— Ты же знаешь, как я люблю тебя? — довольно оскалилась я, но тут же спохватилась, — Чёрт! Булочки!
— Знаю, — глубоко вздохнул мой муж, пока я доставала синабоны, — Люблю тебя больше жизни.
Несмотря на гору своих дел, он стоял рядом со мной и мазал крем поверх булочек. Вот она, идиллия. Радостно улыбаясь, я смотрела на сосредоточенного Дамира, немного подворовывая. И сразу в рот. Зато вкусно!
— Опять ты испачкалась, — смешно фыркнул Дамир, наклоняясь ко мне.
— Где?
— Здесь, — слизывая крем с уголка моих губ, мужчина облизнулся, а у меня аж дыханье спёрло, — ты как всегда.
— Да-а, — слова потонули в поцелуе, как, впрочем, и любые мысли. Хорошо, что я успела достать булочки, теперь они точно не сгорят!
Конец.