Пока Себеш перерождался, Гом решил потихоньку запускать ко мне тех, кто хотел что-либо обсудить ещё в Замке. Первыми оказались Нартыгх и Ургаба. Пара алхимических рагенов, будущий производственный и действующий ингредиентный, отчитались о новом поселении на карте олбедса — Астрари. Как я понял, окончание «ри» добавлено жителями деревни, чтобы не забыть своих орочьих корней. Что ж, похвально, культурное разнообразие нам не помешает. Ну а астры, особенно чёрные, рядом с рудником росли в достаточных количествах, так что выбор этого растения понятен. Хотя здание того, что это мой любимый цветок до аварии, кольнуло. Но им об этом знать неот… Ага, и Ната рядом тоже не сидит, конечно.
Ургабе я передал рецепт ауругариума и коробочку, размером со спичечный коробок, с личинками улиток. Травница обещала заняться субстанцией, если у неё будет рецепт? Обещала. Никто не просил её соглашаться на это, а то, что она совсем не алхимик… никто не просил её соглашаться на это, именно. Помрачнев, рагени взяла исписанные последовательностью действий листки. Нартыгху же я предложил опробовать алхимическую лабораторию в Замке, на что он ответил категорическим отказом. Пояснил он это недостаточной мастеровитостью, мол, «отварчики и настоечки прекрасненько варятся и в обычном котелочке, лорд, рановатенько мне пока серьëзненькую посудку портить». Явно не без намëка сказал, я ведь обещал ему обучение. Или не обещал? Не помню, но отложилось в памяти оно как обещание. Значит, надо выполнить.
Следующим вошёл Хатгар. Казгард стрелков шёл без сопровождения Ихрипа, своего переводчика, значит, разбирать его многослойную и неоправданно витиеватую речь придётся самостоятельно.
— Не по разговорной прихоти я пришёл в обитель мирового владыки нашего, пусть и претерпевшего изменения внешние, но оставшимся таким же мудрым и справедливым, нет сомнения в этом. Немало объективно пройденного временного бега я пытался прийти к единству с собой по важному для меня вопросу, понимая меж тем твою государственную занятость и общую деловую плиту становления олбедса, эйден, — произнëс Рунный снайпер на одном дыхании.
— Я ещё не эйден, — буркнул я, пытаясь переварить услышанное.
— Временной бег имеет своей особенностью приходить к определëнной точке. Твоё время без мельчайшей пылинки сомнения пересечëтся с почëтным и обязующим титулом, ты сам добьëшься исполнения своей желанности. Не для этих словопусканий я пришëл, но для олбедса. В обиталищах высасывающих жизнь честных трудяг мной найден был очень ценный активатор мне подобных бойцов в главенствующее усиление. В моём естестве нет ни рудинки сомнительности необходимости подобного, в противовес же есть и понимание многих начал твоих, эйден.
Да уж, терпение тут касается ударными темпами, куда там Силанне с её простенькими предложениями. Но, если я правильно расшифровал сказанное, Хатгар решил раскрыть тайну найденного в Дворцах Вампиров медальона и намекает на Орден. Однако, интересный расклад.
— Боюсь, прямо сейчас я не потяну ещё одно становление, — честно признался я. — Надо дождаться завершения хотя бы чего-то одного.
— Твои опасения полностью справедливы и мы тоже не хотим твоего надрыва на штроке постоянной усталости от необходимости успевать во всех местах сразу. Как только будешь готов, сообщи мне.
Хатгар ушёл, оставив меня в недоумении. Нет, не самим фактом ухода, я ведь сам отложил новый Орден до лучших времëн, а последней фразой, полностью выбивающейся из общего витиеватого стиля. Получается, казгард стрелков и так может. Странно, но однозначно интересно.
Следом вошёл Ергрид. Пространство первого этажа Храма постепенно заполнялось ремесленниками самых разных видов. Кузнецы спешно ставили небольшой горн и наковальню, стойку с инструментами, ящики с углëм и заготовками, оборудовали стол для слесарной и шлифовальной обработки. С ними пришёл и насечковый гравировщик из каравана. Машинисты под управлением таскали свои заготовки для стреломëтов, компактно укладывая их в небольшом выделенном пространстве. Кожевенник с учениками, в том числе четырьмя из каравана, закончили со своим столом и доносили обработанную кожу, чтобы начать работать. Шестеро древообработчиков, все как один с каравана, мастерили щиты. Ткацкий кружок, в лице вышивальщицы Даргабы, вязальщицы Гарикабы и Бибры, ткача холодного давса, двух учеников-вязальщиков и трëх учениц-выгивальщиц из каравана заняли свое небольшое пространство. Бибре и совсем юной гномëнке, возрастом недель двух максимум, даже сырьё откуда-то достали. Прато и Ибра, резчики по камню, заняли место в центре, вместе с ними сидели Бормот и Реи, обработчики драгоценных камней. К ним пробились трое с каравана — огранщица камней, ювелир-камнист и стекольщик-витражист. Артефакторы оборудовали себе рабочие места на втором этаже. И всем этим руководил Симбкрипс, отрабатывая свою плату на максимум. Я впервые услышал его голос и он не то что не был ужасен, с таким голосом Дедом Морозом нужно быть, по крайней мере у меня возникли именно такие ассоциации. Сразу же вспомнилось детство, когда ещё верил в доброго северного волшебника, раздающего детям подарки. Пушистый снег за окном, трескучий мороз, наряженная ёлка, накрытый стол, обязательный стишок про эту самую ëлку на обязательной табуретке перед Дедушкой в красном тулупе и с большой белой бородой, общая сказочная атмосфера… Это потом я уже понял, что приходил к нам кто-то из многочисленных творческих знакомых родителей, а тогда это казалось настоящим. И вот таким голосом, низким, густым, бархатистым, среди певцом называемым «профундо», и разговаривал Симбкрипс. И чего он при мне молчал? Стеснялся, что ли?