— Пол. — Дженни наклонилась к нему. — Я пыталась найти тебя сегодня. Целый день ездила по городу. Искала тебя по всем адресам, а когда не нашла, я… я поехала к Айви.
— Джинни!
— Я все ей рассказала. Мне пришлось, потому что когда она меня увидела, то сразу поняла, что что-то случилось. Она подумала, что это ты… В общем, она дала мне письмо для тебя, Пол. — Дженни открыла свою сумочку и медленно достала оттуда свернутый вчетверо листок.
Пол так же медленно взял его у Дженни и развернул. Молча подержал, глядя куда-то в сторону, а потом начал читать.
Перемена, произошедшая в нем за одну минуту, поразила Дженни. Пол стал как будто выше и шире в плечах. Лицо покраснело от гнева. Но эта ярость была совсем не такой, какую вызывала в нем Бет. Он заговорил сквозь стиснутые зубы. Так Пол никогда не разговаривал с ней раньше. Ни разу с самого первого дня их знакомства.
— Тебе не следовало этого делать, Джинни. Занимайся своими делами и не суй нос в мои. Это мое дело, и только мое. Ты понимаешь, что ты сделала? Ты испортила жизнь ей. А Айви очень хорошая женщина. — Он бросил письмо на стол. — Ты заставила ее пожертвовать собой без всякой необходимости. Думаешь, для меня работа, дом, деньги значат больше, чем счастье и душевный покой? А она давала мне все это. Она делала меня счастливым. О… Джинни. — Пол провел рукой по голове, а затем по шее, продолжая вот так стоять с поднятой вверх рукой.
Что она могла сказать? У нее возникло ощущение, что он надавал ей пощечин. Одну за другой. Но самым ужасным ей показалось то, что сейчас, доведенный до крайности, он готов выбрать не работу и карьеру, а Айви. Он сделает так, потому что считает это справедливым.
Она отодвинулась от него. Крепко сцепила перед собой руки.
— Ах, Джинни, Джинни. Я знаю, ты сделала это из лучших побуждений, ты сделала это ради меня. Я бы все отдал сейчас, чтобы это не произошло! Поверь мне. Я не эгоист. И мной руководят не мелочные сиюминутные желания. Я сделал бы все ради нее. Я буду скучать по ней. Ты даже не представляешь как. Но я отдаю себе отчет и знаю, что смогу справиться с этим. А она? Как будет жить она? Я сломал ей жизнь. — Он посмотрел на письмо, лежавшее на столе, и спросил: — Как ты думаешь, я еще смогу ее переубедить или уже слишком поздно?
Дженни крепко сжала руки в кулаки, кожа на косточках натянулась и побелела.
— Не спрашивай меня больше об этом. Прошу, не спрашивай.
— Прости, Джинни, прости. Я расстроил тебя.
Дженни внимательно посмотрела ему в глаза:
— Я не сержусь на тебя. Как бы то ни было, завтра я уезжаю…
— Ах, вот что. — Пол торопливо подошел к ней. — Я забыл. О, Джинни. — У него чуть не вырвалось «не уезжай». Она была нужна сейчас ему. Нужны ее спокойствие, уравновешенность. — Думаю, ты хорошо проведешь время. Ты заслужила это. — Он взял ее руку, но Дженни осторожно выдернула свою кисть из его ладоней.
— Мы редко получаем то, что заслуживаем на самом деле. Увидимся позже, Пол. — Она кивнула ему.
Дженни вышла из кабинета и, пройдя через комнату ожидания, где находилось уже достаточно много посетителей, направилась на кухню. Мэгги была все еще там — возилась у плиты.
— Все готово.
— Спасибо, Мэгги.
Дженни взяла поднос и пошла по лестнице наверх. Бет полулежала в кровати, опираясь спиной о большую подушку. Рукой она держалась за горло. Поставив посуду на тумбочку, Дженни спокойно, но твердо, не терпящим возражений голосом спросила:
— Больно?
— Да, больно, — ответила Бет, потирая шею. Под пальцами кузины Дженни увидела синяк. — И внутри тоже. Я простудилась несколько дней назад. И такой способ лечения не оправдал надежды.
Дженни еще не пришла в себя после разговора с Полом. Обида, раздражение, горечь заставили ее нагрубить Бет.
— Ты получила только то, на что напросилась.
Но, похоже, кузина была сейчас не готова к нравоучениям. Она выглядела подавленной, даже больной. Руки Бет так дрожали, что она с трудом могла удерживать чашку с чаем.
— Ты замерзла? — забеспокоилась Дженни.
— Да, я чувствую, что у меня все внутри дрожит.
— Сейчас принесу еще одеяло.
— Дженни, — Бет протянула руку и схватила Дженни за запястье, ее тон смягчился и стал даже несколько просительным, — прости. — Затем спросила: — Так ты все-таки завтра уезжаешь?
— Да, а что? Я же тебе говорила, что у меня все готово к отъезду.
Теперь она лежала тихо, глаза устремлены в потолок, пальцы нервно теребили тесемки ночной рубашки. Внезапно ее губы зашевелились.
— Не уходи, Дженни. Только не оставляй меня одну. Ты нужна мне.