– Ах, Венеция! – воскликнула она. – У меня беда, и я не знаю, что делать.
Венеция удивленно воззрилась на кузину.
Мэри никогда не была очень чувствительной, но сейчас в ее голосе появились такие нотки, а в глазах такое выражение, каких Венеция не видела никогда раньше.
– Что случилось? – спросила она.
– Не знаю, что и сказать, – ответила Мэри. – Это ужасно.
Она сжимала перед собой руки, словно это придавало ей силы.
– Папа ездил в Виндзор к королеве.
Венеция кивнула, вспомнив, как отец Мэри гордится тем, что его приглашают в Виндзорский дворец.
Всем было известно, что королева любит окружать себя мужчинами. Среди ее придворных было немало интересных и красивых мужчин, которые – о чем все знали – помогали ей отвлечься от мыслей о любимом покойном муже, Альберте. Она так и не оправилась после его смерти.
– И там что-то произошло? – спросила Венеция.
– Да. Я в отчаянии. В отчаянии! Наверное, теперь мне остается только утопиться.
Венеция насторожилась.
– Ничто не стоит того, чтобы умирать, – сказала она.
– Вчера, вернувшись из Виндзорского замка, папа рассказал мне, что королева хочет выдать меня замуж за своего крестника.
На последнем слове голос Мэри дрогнул, по ее щекам потекли слезы.
– Да, наверное, это было неожиданно, – рассудительно заметила Венеция. – Но почему это тебя так расстраивает? Он что, плохой человек?
– Не знаю, я его никогда не видела. И какой он, не имеет никакого значения. Ведь я люблю… Дэвида.
– А это кто? – удивилась Венеция. – Что-то я не припомню никакого Дэвида.
– Он… сын доктора из Коулвилла, – сумела выдавить Мэри.
Коулвилл был небольшим городком неподалеку.
Тут Венеция вспомнила, что в прошлом году во время одной из вечеринок видела в саду рядом с Мэри какого-то довольно красивого молодого человека.
– Он хочет жениться на мне, – продолжила Мэри. – Но он совсем недавно сдал экзамены по медицине и сейчас у него нет ни денег, ни даже места. Папа не считает его серьезным человеком, а королева выбрала для меня графа Маунтвуда.
Венеция ахнула, ей все стало понятно. О графе она, как ни странно, знала. От друга отца, из придворных, который однажды наведался к ним домой с рассказом о последних скандалах.
– А вот Маунтвуд, – говорил он, – славный парень, всегда платит, когда проигрывает в карты… Хотя проигрывает он не часто. Беда в том, что он слишком красив. Он без труда может получить любую женщину, которая ему приглянется. Поэтому он так и не женился. Говорит, что не хочет обременять себя женой и прочее в таком же духе. Королева порой поругивает его за подобный образ жизни, но ему достаточно улыбнуться, чтобы ее сердце оттаяло.
– Однако рано или поздно ему придется обзавестись наследником, – вставила мать Венеции.
– Конечно. Но я однажды слышал, как он высказывался на сей счет в том смысле, что когда-нибудь женится на ком попало, просто чтобы продолжить род. Не думаю, что даже после этого он откажется от своих привычек, если вы понимаете, о чем я говорю.
И вот выяснилось, что выбор пал на бедную Мэри, которая теперь сидела напротив Венеции и заливалась горючими слезами. Сердце Венеции наполнилось жалостью к ней, потому что положение несчастной, как ей казалось, было безвыходным.
– Мне жаль тебя, дорогая, – ласково сказала она, – но я не вижу способа избежать этого брака, если королева настроена серьезно.
– Мне обязательно нужно что-то придумать, – шепотом произнесла Мэри. – Не только потому, что я люблю Дэвида. Но еще и потому, что, мне кажется… я почти уверена… что ношу его ребенка.
Венеция оторопела. Секунду она даже думала, что ослышалась. Она обняла кузину крепче, потом сказала:
– Как ты могла?
– Я люблю его, – всхлипнула Мэри. – Я люблю его, и он любит меня.
Венеция вздохнула. Она верила, что Мэри действительно любит Дэвида, но у нее в голове не укладывалось, каким образом он смог сделать ей ребенка. Где это могло произойти?
Тут, словно она произнесла этот вопрос вслух, Мэри сбивчиво зашептала:
– Мы встретились в лесной сторожке, когда было холодно, и он захотел поцеловать меня. Он все очень удобно обустроил подушками и пледами. Там мы чувствовали себя такими счастливыми, такими счастливыми!
«Такими счастливыми, – подумала Венеция, – что Мэри не устояла и вот уже носит его ребенка».
Когда все это пронеслось у нее в голове, она чуть не задохнулась от ужаса.
«Как она могла совершить столь страшный поступок?» – спросила она себя, и, словно в ответ на этот вопрос, пришла другая мысль: «Каждая женщина мечтает о любви. Любовь мужчины, которого любит она, почти божественна. В конце концов, именно поэтому я выбрала одинокую жизнь вместо несчастливого брака».