– Это настоящий дневник натуралиста, – сказал дядя Эван, одобрительно кивая. – Готов поспорить, этим летом он тебе понадобится. Здесь есть на что посмотреть, – он замолк и, прищурившись, глянул на небо. – Нам лучше поторопиться. Ты немного опоздал, а так близко к экватору солнце садится довольно быстро.
Милтон последовал за дядей Эваном вниз по склону вдоль, по правде, довольно труднопроходимой дорожки, обрамлённой с обеих сторон пальмами. Он вспотел практически мгновенно, а вокруг него начал жужжать рой из миллиона жуков (три из них вдобавок залетели ему в рот!). Он почувствовал облегчение, увидев спрятавшееся в листве бетонное здание.
– Это твой дом? – спросил он. – Давай зайдём внутрь и посидим там часов двадцать?
– Это исследовательская станция, – ответил дядя Эван, оборачиваясь через плечо. – Не знаю, многое ли ты помнишь с моего последнего приезда, но я работаю тут с небольшой группой учёных. Сегодня все уже ушли, но завтра ты встретишься с ними, когда будешь гулять по острову.
Милтон попытался сказать: «Уверен, это будет здорово», – но изо рта у него вырвался лишь полуох-полустон.
– Мы почти на месте, – заверил его дядя Эван. – Видишь? Вон там причал.
Оказавшись по другую сторону здания, Милтон сумел различить проблеск тёмного аквамарина и вспышку белой пены, а затем, через несколько шагов, его взору открылся побитый штормом причал.
– Зачем нам причал? – спросил Милтон. – Разве мы не на месте?
– Дома находятся на другой стороне острова, – объяснил дядя Эван. – Нам придётся взять мою лодку.
Похоже, дни Милтона на твёрдой земле были сочтены.
Глава 7
Буэ!
Проведя всего пять минут в открытом море, Милтон уже поглаживал свой живот и стонал. Единственным утешением служило то, что его красивая шляпа была в безопасности: у него был целый океан, куда можно вырвать.
Дядя Эван, как мог, пытался его отвлечь.
– Знаю, ты, должно быть, немного переживаешь из-за своей поездки сюда, – сказал он, правя моторной лодкой в открытом море. – Нужно немного привыкнуть к тому, чтобы жить вдали от цивилизации. Это одна из причин, по которой Одинокий остров был необитаем и не изучен, пока пятьдесят лет назад сюда не приехала доктор Парадис. Помнишь, я тебе рассказывал про доктора Парадис?
– Уф! – простонал Милтон.
Дядя Эван, похоже, расценил это как «нет».
– Она скончалась вскоре после того, как я приезжал к вам в гости, – произнёс он, повышая голос, чтобы его можно было расслышать сквозь шум ветра и волн. – Прежде чем приехать сюда, она открыла тысячи новых видов, исследовала самые недоступные уголки мира и опубликовала дюжины книг и работ.
– Ох! – простонал Милтон.
– Однако остров очаровал её, – продолжил дядя Эван. – Во что только не пытались его превратить путешественники, исследователи, пираты и разработчики на протяжении столетий: в новую страну, курорт, военную базу. И все они в конечном итоге сдались и уехали. Но не доктор Парадис.
– Буэ! – прокричал Милтон.
Дядя Эван согласно кивнул.
– Да, она была гением, – сказал он. – Куда гениальнее меня. Прошло уже девять лет, а я всё ещё не разгадал этот остров. Впрочем, может, ты сумел бы мне помочь, Милт? Что думаешь?
Милтон ответил бы ему (если бы содержимое его сокращающегося желудка не поднималось вверх по пищеводу), что он не совсем уверен, сможет ли помочь, и спросил бы, скоро ли они приедут, потому что его желудок находится в крайне плачевном состоянии, но всё, что он сумел из себя выдавить, это: «Буэ!»
Затем лодка дяди Эвана повернула, и его взору открылась вторая половина острова.
– Ты только посмотри на это! – Милтон вскочил на ноги и прижал к глазам свой неоново-зелёный бинокль, совершенно забыв о проблемах с желудком.
– Эй… Милтон… сядь! – закричал дядя Эван, когда лодка стала раскачиваться из стороны в сторону.
Но Милтон не стал садиться. Он стоял, удерживая равновесие, вытянув руку навстречу пропитанному солью и согретому солнцем южно-атлантическому ветру.
Перед ними открылся вид на бухту, изогнутую в форме полумесяца, с зубчатыми скалами, выступающими из блестящей бирюзовой воды. Там были полоса песчаного пляжа, дюны, покрытые морской травой, и три домика с соломенными крышами. Ниже домиков имелись пальмовые джунгли, густые, зелёные – о таких мечтает любой исследователь, – а небо вокруг было залито лучами закатного солнца.
Это словно была сцена из Острова Дебрей, только в идеальном цвете и без пикселей.
Или словно то, о чём мечтал Милтон во время Стадии Любителя Природы до Самого Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадчайшего Года Всех Времён, когда он ничего не желал сильнее, чем отправиться на этот едва ли отмеченный на карте, практически неизученный остров посреди океана.