Меня снова выдала улыбка, про которую рассказывал, и стало намного легче.
Тем временем, Наталья должна уже была быть на кладбище, но Сашка-то находился у меня!
- Несись к маме, она поехала к тебе, - сказал я, и тут же вновь стало темно, холодно и тоскливо. Он исчез. Я подумал, может, Наталья уже побывала у него, и Саша пришёл в знак благодарности? Я набрал её номер и вдруг на экране высветились картинки. Сверху выстроилось два ряда фотографий памятника, а под ними - показания полицейских и водителя автомобиля, который, как я теперь знаю, прекрасно видел погоню, в то время как его из-за кустарников не видел никто, слушал громкую музыку, и даже не подумал притормозить... Зато долго потом пытался стрясти Сашины мотоциклы в счёт понесённого ущерба с едва дышавших родителей...
Подборка появилась именно в таком порядке, во весь экран. И никаких больше других снимков на заглавной странице. Как я не пытался её убрать, она непостижимым образом, указывая по чьей причине сын очутился в столь отталкивающим месте, продолжала висеть на заставке до тех пор, пока не вернулась Наталья и не увидела её.
А когда она вернулась, то рассказала, что встретила его в лесу. Сашка каким-то образом обогнал её, обогнал автомобиль и поджидал маму на том месте, на которое я указал.
Той же ночью Наталье приснилось, что Сашка соединился с умершим дедом. Как я уже упоминал, до того дня Наташин отец не знал, что случилось с внуком. Той ночью они были вместе. И Саша как всегда когда находился в хорошем расположении духа, щекотал маме пятки.
В последнее время мне как комментарии к размещённому произведению или же просто на электронную почту пришло несколько писем, где читатели книги рассказывают, что со знакомыми, потерявшими близких, происходили точно такие же непонятные вещи, связанные с телефонами и портретами усопших. Получив одно из них, я вдруг решил перечитать самую последнюю главу своего рассказа о нас с Сашей, 'Навстречу радуге'. На середине повествования моё тело неожиданно согнуло пополам от страшного спазма-крика:
- Саша! Саша!
И вдруг я услышал из коридора тихий, но отчётливый его голос:
- Пап... Пап...
И столько в нём было боли, страданий и просьбы...
Я не встал со стула, ведь там его всё равно бы не было, а посмотрел в окно. Слёзы сами катились по щекам. Опять под окном сидело множество голубей, которых никогда раньше здесь не было. Всё же птицы, а это уже точно, тянутся к необычному и видят всё потустороннее. Вот и у нас они рассмотрели в квартире разлом между мирами, созданный нашими страданиями и переживаниями.
В тот день, впервые более чем за год и Наталья, отдельно от меня услышала его.
Теперь я, заядлый атеист, так и не ставший вовсе религиозным человеком, точно знаю, что есть некие силы и существа, которые издревле сосуществуют с нами. Что есть ангелы, в центре которых мы своим зрением видим свет и лишь по краям крылья. Есть Бог. Есть нечто отвратительное из тёмных слоёв. Есть дух реки - медведь. И со всеми можно наладить диалог.
Впрочем, я уже забегаю вперёд. Что будет дальше - покажет время.
Навстречу радуге
Судьба довольно зло, по-своему посмеялась надо мной и Натальей. Будучи врачом, Наташа каждый день спасает жизни людей. На меня тоже кто-то давным-давно наложил колдовское заклятие. Будучи студентом, в те далёкие времена потерял счёт выдернутым в последний момент из-под колес автомобилей и трамваев детей и стариков. Уже тогда количество спасённых перевалило за несколько десятков человек. Я вмешивался в драки и отклонял ударом направленные в чужую грудь ножи.
Последним двум помог после смерти Саши. Как-то, возвращаясь с работы на автобусе, стоял на площадке в окружении случайных пассажиров. Вдруг заметил, как симпатичная высокая девушка рядом начала закатывать глаза. 'Наркоманка', - первым делом подумал я, но когда без намёка на зрачок остались одни лишь белки, и она принялась тяжело оседать, то едва успел вовремя подхватить безжизненное тело. Какой-то крупный мужчина помог мне, и мы потащили её к креслу, которое торопливо освободила сухонькая старушка.
- Несите аптечку! - громко приказал я кондуктору, на что она лишь растерянно пожала плечами:
- А у нас нет ничего...
Я отпустил из своих рук тело девушки. Она сразу же тяжело просела в объятиях мужчины, он чуть повернул голову ко мне, сам усадил её на кресло и заревел, обращаясь ко мне:
- Ты что?
Я не слушал его, копошась в пакете, в своей походной аптечке. Когда достал нашатырь и поднял голову, то увидел, как мой помощник пытается привести в чувство девушку размашистыми увесистыми пощёчинами.
Я аккуратно отстранил его в сторону, распорядился остановить автобус.
- Может ещё и 'скорую' вызвать? - удивлённо спросила меня немолодая кондукторша.
- Обязательно. И двери оставьте открытыми - она сидит как нельзя удобно, как раз напротив них.
Пассажиры, не выражая недовольства, покинули салон. Сам же я принялся щипать потерпевшую за мочки ушей, одновременно водя перед ноздрями пропитанной аммиаком салфеткой. Вдруг, минуты через две, когда я уже начал порядочно волноваться смертельная бледность покинула её лицо, на щёках появился слабый румянец, а ресницы затрепетали. Глаза широко открылись. Какая же она красавица! Она слабо и виновато улыбнулась мне, а я передал салфетку кондукторше и вышел наружу.
В другой раз в страшный мороз вытащил из сугроба довольно прилично одетого пьяного мужчину средних лет, с трудом добился от него, чтобы сказал домашний адрес. Вызвал такси, расплатился и засунул его внутрь автомобиля.
А вот своего сына спасти не смог. Не смогла его спасти не Наталья, не дед...
Озвученное жуткое обстоятельство по-прежнему страшно угнетает и терзает меня. Я вспоминаю всю нашу жизнь, каждый случай, каждый день и не нахожу ни одного момента, который бы подтолкнул сделать его неправильный выбор. Я воспитал из него человека. А если он, и на самом деле испугался на физическом уровне, как пугаются новобранцы на войне, когда слышат впервые над головой свист снаряда?