Сталин мыслил в том же русле, что подтверждают его слова, сказанные 1 октября 1938 года на закрытом обсуждении "Краткого курса" о большевиках: "Они вовсе не против наступления, не против всякой войны. Все государства маскируются: с волками живешь, по-волчьи приходится выть. Глупо было бы все свое нутро выворачивать и на стол выложить. Сказали бы, что дураки" {12}. Как мы убедимся ниже, "по-волчьи выть" означало для него по-волчьи планировать. Пока же можем констатировать, что наш неистовый газетный пацифизм 30-х годов, к несчастью, нельзя принимать всерьез, ибо его не принимали всерьез (и не руководствовались им в своих действиях) сами его духовные отцы и организаторы. Доля искренности в нашей "борьбе за мир" появилась лишь с XX съезда, на котором впервые после 1917 года был отброшен миф о неизбежности новой мировой войны и твердо заявлено, что в принципе война предотвратима. Это - еще одна огромная заслуга Хрущева. Но вернемся к статье Зиновьева. Он пишет: "Раз иностранные хищники объединяются, то наша задача использовать любое противоречие между ними и в то же время 1) организовывать наши силы в их собственных государствах и 2) абсолютно обеспечить свой собственный тыл правильной, т. е. строго классовой внутренней политикой" {13}. Обращает на себя внимание идея создания наших сил в ненаших государствах. Термин "невмешательство во внутренние дела" был к 1929 году уже давно изобретен, и Зиновьев не мог его не знать. Но и в этом случае мы имеем дело не с фантазией одиночки, а с устоявшимся и общепринятым в партии мнением. Под "нашими силами" подразумевались зарубежные компартии, входившие в Коммунистический Интернационал (КИ). Его деятельностью руководил Исполком Коминтерна (ИККИ), находившийся в Москве. Компартии разных стран обычно называли "секциями Коминтерна" - "Русская секция", "Французская секция" и т. п. Само это слово наводит на мысль о несамостоятельности этих партий. В действительности положение иностранных секций Коминтерна было сложным и переменчивым: не слишком богатый Кремль финансировал и поддерживал их, но вместе с тем нередко принимал за них и без них ключевые решения, которые зарубежные коммунисты должны были, в идеале, безропотно проводить в жизнь. В большинстве партий существовало стремление к самостоятельности, что вызывало бесконечные конфликты и дискуссии с Москвой на протяжении 20-х и в начале 30-х годов. Для нас же важно, что Москва и не мыслила иностранные секции Коминтерна как самостоятельные организации, с независимым мышлением и политикой. Иноземная компартия представлялась не союзником, не равноправным партнером, но послушным взводом своих солдат. Так, в сентябре 1927 года Сталин, полемизируя со своими внутрипартийными оппонентами, нарисовал прямо-таки неприличную картину: "Одна часть оппозиции требовала в апреле 1927 года немедленной организации Советов в Китае для низвержения гоминдана в Ухане (Троцкий). Одновременно с этим другая часть оппозиции требовала тоже немедленной организации Советов для поддержания гоминдана в Ухане, а не его свержения (Зиновьев). Это называется у них линией!{14} Сталина не удивляет и не шокирует странное положение, в которое поставлены китайские коммунисты: они, вероятно, тоже имели мнение насчет того, что именно нужно организовать у них на родине и с какой целью.
И китайская компартия не была исключением. Например, в уже цитировавшейся выше статье И. Мингулина об американской компартии говорилось так: "Наша коммунистическая партия в Америке работает на аванпостах борьбы с мировым империализмом... Напряжение, с которым партия должна проводить большевизацию своих рядов, должно быть поэтому значительно большим. Большевистские требования к партии должны быть удвоены... Эта линия должна с особой непримиримостью проводиться в американской партии. Наша американская партия... есть глаз и слух Коминтерна в этом решающем месте" {15}. Американцев то инструктируют, как маленьких детей, то сердито отчитывают на языке не совсем русском ("ошибки хвостистского порядка" и тому подобные перлы присутствуют у Мингулина в изобилии). Дело доходит до обвинений просто анекдотических: "При ясной линии Коммунистического Интернационала партийное руководство в одной части фактически грубейшим образом извращает линию КП, а в другой делает оговорки в американском вопросе"{16} Ну что за наглость: американская партия позволила себе оговорки в американском вопросе. Под критические стрелы попадает американский коммунистический лидер товарищ Пеппер, написавший после одного из московских пленумов Исполкома Коминтерна, давшего оценку ходу событий в мире: "Резолюции пленума о повороте объективной ситуации и в тактике ИККИ относятся ко всем главным странам, за исключением Америки" {17}. Невольно вспоминается ироническая повесть Фазиля Искандера "Созвездие Козлотура", в которой абхазский председатель колхоза говорит корреспонденту газеты, что навязываемое ему "сверху" животное козлотур - "хорошее начинание, но не для нашего климата".
Осознание неуместности армейской дисциплины в межпартийных отношениях имело место и внутри ВКП(б). Один из лидеров "рабочей оппозиции" Сергей Медведев писал в 1924 году своим единомышленникам в Баку: "Во всех... средне-европейских странах... из общей массы организованных сил пролетариата были вырваны силы коммунистической частицы его". Эти попытки приводят буквально к дезорганизации рабочего движения... насаждению материально немощных "коммунистических" секций и к содержанию их за счет того достояния российских рабочих масс... которое для себя они использовать не могут... На деле создаются оравы мелкобуржуазной челяди, которая за русское золото изображает себя самих за пролетариат и представительствует в Коминтерне как более "революционные рабочие" {18}.
Иностранные компартии то и дело норовили выйти из-под опеки, и в 1937-1938 годах Сталин "прополол" Коминтерн с той же тщательностью, что и советские парткомы всех уровней: подавляющее большинство иностранных товарищей исчезло, и тогдашний глава Коминтерна Георгий Димитров писал письма в НКВД, пытаясь доказать, что они не шпионы.
Рисовавшийся Сталину образ будущей мировой войны представлял собой трансформированный образ мировой революции, в пришествии которой большевики были уверены еще в первые годы XX века. Теперь, правда, она должна была стать менее стихийной: революция не просто назревала сама по себе, ее готовили "наши силы" - секции Коминтерна. Будущая война представлялась как цепь восстаний во вражьем стане и войн с отдельными капиталистическими странами, завершающаяся всемирной победой социализма. Ее не только не собирались предотвращать, но рассчитывали, при удобном случае, и начать по собственной инициативе. В уже упоминавшейся выше речи о "Кратком курсе" был и такой элемент: "Сталин, говоря о позиции большевиков по вопросу о войне, разъяснял, что они не просто пацифисты, которые вздыхают о мире и потом начинают браться за оружие только в том случае, если на них напали. Неверно это. Бывают случаи, когда большевики сами будут нападать"{19}. Надо сказать, такая установка весьма разумна и даже неизбежна, если всех ближних и дальних соседей по земному шару считать "хищниками" или "волками". Планы войны логично и естественно следовали из оценки ситуации.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
{1}Большевик. 1938. No 20. С. 60.
{2}Там же С. 62.
{3}Искусство кино. 1988. No 8. С. 77 -78.
{4}Большевик. 1929. No 2. С. 50
{5}Там же. С. 54-55.
{6}Там же. С. 60.
{7}Там же. С. 62.
{8}Там же. С. 49.
{9}Красная звезда. 1925. 1 марта.
{10}Там же, 1925, 28 марта.
{11}Известия. 1930. 17 июня.
{12}Вопросы истории КПСС, 1990. No 5. С. 95.
{13}Большевик. 1929. No 2. С. 61
{14}Коммунистический Интернационал. 1927. No 41. С. 19.
{15}Большевик. 1929. No 2. С. 46.
{16}Там же. С. 49.
{17}Большевик. 1929. No 2, С. 54.
{18}Правда, 1926, 10 июля.
{19}Вопросы истории КПСС. No 5. С. 95.
Образ страны социализма
Итак, у нас нет сомнений, что наедине с собой Сталин осуществлял долгосрочное планирование своих действий, и его политика никогда не была просто экспромтом. Также не приходится сомневаться, что еще в середине 20-х годов он вместе со всей партией предвидел будущую грандиозную войну и сознавал необходимость подготовки к ней страны и армии. Очевидно, эта задача в его воображении не отделялась от задачи создания (построения) социалистического общества. Но для того чтобы из года в год на протяжении достаточно долгого времени что-то строить, надо иметь хоть какой-то образ конечного результата-пусть не детальный, но все-таки устойчивый и ясный.