… Снова встречи в «Сакура». Снова пресс–конференция: представление прессе и телевидению Программы моего пребывания в Японии. Посещение Миссии отдела Найто–сан в «Синкей шимвун». В: гостях: у Морихиде Секи — великого мастера хроники. Он — постоянный глава «Киодо Телевижн», что днём и ночью сопровождает меня «по поручению Правительства Японии» — сказали…
Наконец, долгожданная встреча с легендарным «оператором Императора» Кейсуке Табата из «Центра теленовостей Киодо ньюс», другом Акахито, главой Цеха операторов–документалистов Японии! Встреча короткая: с завтрашнего дня и до последней минуты на земле Японии мы с ним не расстанемся.
Ещё приём у Юджи Накайя — руководителя «Киодо ньюс сервис». И, когда я почти помирал от голода — Официальный обед в Древнем японском ресторане–клубе! Прощание с сопровождавшими меня токийцами…
И в 16.00 отбытие «Ночным спальным экспрессом» в Нагасаки. Сопровождают меня группа Ясуо Найто; телевизионные группы Морихидо Секи из «Фуджи телевижн»; «корпус» Кейсуке Табата; руководители Отделов внутренних новостей Хироши Имаи, прилетевший из Бонна для первого интервью в Западной Японии /Нагасаки/ потому, что первым в Москве увидел меня и говорил со мною; Тсуоми Сайто — московский корреспондент Синкей шимвун»; Шин Токива — главный редактор «Синкей шимвун»; Калев Накашима, руководитель Библийского семинара в Токио и Иерусалиме; Кейсуке Митцумото, руководитель группы фотографов и Юджи Накава, директор «Синкей шимвун».
Вот для этой компании и зафрахтован был двойник «Спального экспресса».
В разговорах, разглядывании проплывавших мимо окон поезда конечно же совершенно необычных для меня пейзажей окончился день, После ужина мои спутники, оставившие меня днём один–на–один с величественной природой, внутри которой летел вагон, вновь принялись за меня: их интересовала моя жизнь, но только не детали «дружбы и юности» в ГУЛАГе, а меня… — Сетонаикаи Национальный парк, сказочные острова которого уносились в ночь…
Весь следующий день просидел я у окна, вглядываясь в фермы, деревни, города Кобе, Химеджи, Окаяму, Фукуяма, Куре, Хирошима… И в волны проливов меж островами Хоншю — мы ехали по его южному берегу — и Шикоку. А в меня в это время вглядывались объективы камер… Но ночь брала своё.
… Уже начало светать. Покой наплывал синим светом ламп. Покой шел от заглушаемого добротной изоляцией перестука колёс. И я засыпаю, тотчас убегая во сне, как от конвоя, от красных точек у нацеленных в лицо камер–стволов… Но… ведь это люди Кейсуке Табата снимают фильм о нашей поездке, и мешать им нельзя… Вечером, перед постелью, я, — устав за долгий день от их съёмок, — сказал ему: — Не надо, Кейсуке… Это никому не нужно — все: это пустое мельтешение… Не надо… Бога ради!
— Надо! — После недолгой паузы ответил он. — Это нужно! Это стоит дороже всех самых красивых и важных эпизодов с кем угодно!… Главное же — вовсе не мы смотрим на вас:… Это Япония всматривается в ваше лицо. Ей необходимо увидеть его своими глазами! —
Занятно! Но ведь те же самые слова услыхал я совсем в другом месте и вовсе не «от японца с фресок», как назвал для себя этого удивительного человека. Услыхал от шведки — дочери моего лагерного друга Магнуса Стерка, которого вечность назад несколькими «порциями» своей крови вытащил из мёртвых. Осенью 1942 года он умирал на Безымянке. Моя кровь, кусочки полугнилой рыбы, ломтики хлеба от моей пайки, — это всё, чем я мог спасти его. В то время я один способен был помочь выжить лишь одному человеку. Только! И вот, на конгрессе по строительству на Севере, ко мне подошла пожилая женщина, посмотрела в глаза, дотронулась до моей руки:
— Я Марта—Мария… Вы не можете меня знать… Не вспоминайте. Но вы были другом моего отца… Магнуса… — И заплакала беззвучно… Успокоившись, сказала: — Понимаете, я уверенна, что вы — это вы. Я очень долго искала вас. И было бы страшно, если, вдруг, это… не вы, Додин… Но это вы, вы! Отец вернулся к нам в 1956 году. Он понимал, что вам в вашей истерзанной большевиками стране тяжко… И если вы еще живы, — нет, нет, — отец убеждён был, что вы живы! Потому искал вас повсюду… Вы рассказывали ему, что у вас родные в США где–то, так он и там, в Америке, вас искал… И вот, не дожил до сегодняшнего счастливого дня ровно шести месяцев… Больно… Обидно… Но я дожила увидеть Вас! Дожила!
… Это — к вам… как будто, Додин–сан… Додин–сан! Она — будто бы к вам… — Я просыпаюсь, только–только заснув… — Ясуо трясёт меня за плечо. — Додин–сан! Это она к вам, возможно… — Кто? — Какая–то женщина, Додин–сан. — … Окончательно проснувшись, слышу тоненький женский голос… Но в вагоне только мужчины. Откуда женщина?… — Додин–сан! — повторяет Ясуо. — Додин–сан! Она к вам! Женщина требует, чтобы её пропустили к вам. Но её имени нет в Программе… Она говорит, что знает вас! Но начальник охраны… У него инструкции!…