Мне кажется, — только японцы могли сделать мне такой подарок Памяти.
Казалось бы, «какой–то» двоюродный дед; времени прошло, слава Богу, полстолетия. И место — «по другую сторону» Земли… Но я расплакалась…
Самое удивительное: взволнованы были и мои провожатые!
Домой, в резиденцию Мирои–тян, возвратились мы после растянувшегося за полночь ужина, очень дружеского, будто с друзьями из далёкого детства. А встретила нас не сама: хозяйка, а её дядя — тот самый адмирал. Был он не «по–японски» высок. Не по годам строен. Красив. Серебрённые сединою виски. Серебряная бородка. Светлые, цвета морской воды, глаза. Повседневный мундир без каких бы то ни было регалий сидел на его атлетической фигуре, и вправду говорят, «будто отлитый». Словом, эдакий морской волк — сердцеед. Только веяло от этого человека вовсе не моряцким пижонством, а волей. Железной волей. И затаённая грусть пряталась в крупных, за гильотинными веками, тоже не очень японских глазах. Я даже пожалела его, океанского скитальца.
В это время Таро Кацура представил адмирала: Хейхациро Того. Имя его я как–то пропустила мимо ушей — все же рядом были и сам премьер страны, и мэр огромного города; и фамилия адмирала меня… не насторожила, что ли… Уж очень по–домашнему, по–родственному встретил он меня, и обнял. Да и с племянницей своею обращался, как с самым близким и дорогим существом. Кроме того, — я вспомнила, — как сама Мирои–тян отзывалась о своём дядюшке, в сущности, вырастившим и воспитавшим её с четырёх лет, как… саму меня вырастила и воспитала твоя прабабка…
Гости попрощались, когда уже была ночь. Я с подругами — своими коллегами — ушла «к себе». Мы уже ложились, когда к нам постучался отъезжавший «на эскадру» Того–сан. Он пожелал нам доброй ночи. Поцеловал всех в лоб… Ушел, оставив по себе чуть уловимый запах угля…
А на другой день, в лазарете, прямо у операционного стола, я услышала «новость»: вчера в Нагасаки был «с визитом» человек, расстрелявший в Цусимском проливе Второй Российский Тихоокеанский флот и тысячи русских матросов и офицеров огромной эскадры… адмирал Хейхациро Того…
… Сорок лет, как умерла мама. Чуть больше времени прошло с тех пор, когда она рассказала мне о встрече в доме Мирои–тян. А я все ещё помню застывшее в глазах её эхо потрясения, испытанного ею — боже — 90 лет назад…
… Иосие–тян, внучка Мирои, племянницы адмирала, — на всю жизнь запомнившегося маме, — рассказывала: Хейхациро обласкан был императором Иосихито, возведен был им в Национальные Герои… Вот, как и вы, Додин–сан сегодня… — Она поклонилась мне… — Обрёл Графское Достоинство. И приглашен был занять самое почётное место в иерархии — должность воспитателя родившегося четырьмя годами прежде, 29 апреля 1901 года, сына Иосихито — будущего императора Хирохито. Воспитателем был он отменным. Формально, обязанности свои исполнял аж до 1926 года — до кончины Иосихито и занятия престола своим воспитанником. Однако продолжал оставаться на этом посту до своих последних дней — до 1934 года…
Народ знал: рядом с его сувереном человек, который ему нелицеприятный советчик во всём, что касается жизни всех японцев, учитель всему, что в те годы относилось к военно–политической сфере, и… нянька, потому, что император о себе никогда не думал, заботясь только о благе страны.
Конечно, Того–сан понимал, что не на все события может он влиять, не всё, что считает губительным для престижа государства способен предотвратить… Так, в 1931 году ему не удалось преодолеть бешеного напора военных, нацелившихся на Манчжурию. И он не сумел пресечь подготовленную армией оккупацию страны, общественность которой была дружески расположена к Японии. Думаю, — я, Додин–сан, не политик, но психиатр и психолог, и если не всегда понимаю следствие поступков людей, то уж их самих вижу насквозь!, и причину тех или иных их решений распознаю точно… Так вот, думаю, что Хейхациро, будь он к 1937 году жив, был бы категорическим и стойким противником вторжения в Континентальный Китай, в страну, которой Япония приговорена Провидением быть союзником. И достижение этой цели и было самой сокровенной мечтой адмирала.
Не побоюсь сказать и такое: живи Хейхациро Того в 1941 году, он ни в коем случае не допустил бы осуществления «Провокации Века», в результате которой «сам» император решил начать Пёрл Харбором войну с Соединёнными Штатами Америки!
Мастер разгадывать «азиатские хитрости», дядька — сам до мозга костей азиат — легко раскусил бы сталинский «ход», как всегда у этого чудовища двойной: нейтрализовать на своём Востоке нас, и втянуть Америку в войну против Гитлера на Западе… Но уже давно не было разгадчика загадок. Что бы он посоветовал императору в то непростое время, я знать не могу. Могу лишь предположить: по–прежнему сидеть тихо на островах и ждать развязки — азиаты–то, чего–чего, ждать умеют!…