Он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица, прежде чем забирается на водительское сиденье, а я заползаю рядом с ним на пассажирское. Он молчит, пока мы возвращаемся к его дому на окраине города.
— Я подумал, может быть, ты захочешь что-нибудь поделать, раз уж ты отпросилась с работы. Очевидно, не сегодня, — говорит он, переключая передачу и пробираясь сквозь поток машин. — Но, может быть, завтра или послезавтра. Тебе нравится пляж?
— Мне нравится пляж. Но не нравится вода. Очень боюсь.
Он смотрит на меня, явно недоумевая, как мне может нравиться пляж, но не океан, но он игнорирует это и продолжает ехать. Мы погружаемся в уютную тишину. Он двигается, и я наблюдаю, как мышцы его предплечья напрягаются. Трудно смотреть на окружающий нас пейзаж, когда он рядом со мной.
— Когда мы вернемся домой, нам нужно будет немедленно начать. Я никогда не оставлял тело так надолго. Они становятся довольно отвратительными, если быстро не прибраться.
Я пристально смотрю на него. Он сказал «мы» и «домой» в одном предложении. Его дом теперь мой дом. Сердце болезненно колотится в груди.
Он поворачивается и выжидающе смотрит на меня.
— Теряешь самообладание? — спрашивает он, и выражение его лица исчезает в темноте, к которой я уже привыкла. Обычно это происходит только тогда, когда он думает, что не добивается своего, или что я, возможно, хочу сделать что-то, чего он не одобрит.
Другие восприняли бы это как контроль. Но я? Я обожаю это. Хочу, чтобы он чувствовал это чаще и яростнее. Хочу, чтобы он обладал мной и контролировал во всех отношениях. Я с радостью буду его марионеткой; ему нужно лишь дергать за ниточки.
— Нет, — отвечаю я, позволив его чертам продолжать оставаться в тени. Я улыбаюсь, когда они почти мгновенно проясняются. Осознание того, что именно я оказываю на него такое воздействие, желудок сжимается. — Просто скажи мне, что делать, и все, Ноунейм.
Он хмыкает, и я улыбаюсь, глядя в окно, когда мы сворачиваем на подъездную дорожку и в поле зрения появляется наш дом. При дневном свете он потрясающий. Несмотря на то, что солнечное утро сменилось пасмурным днем, подъезжать к фасаду дома — прекрасное зрелище. Серый камень выглядит завораживающе, а все окна затемнены без солнца или света внутри. Кажется жутким, как будто призраки смотрят на меня в ответ.
Может быть, так оно и есть.
— Пошли, Маленькая крыса, — говорит он, ставя машину на стоянку и выпрыгивая из нее. Он хватает обе мои сумки, и я следую за ним внутрь. — Давай уберем твой беспорядок, а потом… — он замолкает и останавливается перед дверью.
— Что? — спрашиваю я, останавливаясь позади него. Я вдруг начинаю нервничать, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь неладного. Я попалась? Кто-нибудь понял, что Джаред пропал? — Элайджа, что? — я почти кричу ему в спину.
— Что мы будем делать после того, как беспорядок уберем? — спрашивает он, оборачиваясь и выглядя искренне ошарашенным.
— Что ты имеешь в виду?
Он отпирает дверь, и я иду за ним.
— Что мы будем делать вместе после того, как выполним задание? — он ставит мои сумки на пол, и я вторгаюсь в его пространство, проводя своими теплыми руками по его холодному торсу.
— Мы будем делать все, что захотим. Можем посмотреть телевизор. Можем поесть. Можем заняться сексом, — говорю я, прижимаясь к его твердому телу. Боже, как от него вкусно пахнет. — Что ты обычно делал?
— Пил, пока голоса не прекратятся, — его голос такой низкий, что я почти не слышу, что он говорит.
— Давай решим, что делать после того, как преодолеем первое препятствие, хорошо? — я поднимаюсь на цыпочки и целую его неподвижный рот.
— Ты такая маленькая, — заявляет он и уходит. Я смеюсь и бегу трусцой, чтобы не отстать от него.
— Я думаю, что однажды ты можешь найти того, кто согласится с твоей одержимостью, Лайра, — заявляет мой психотерапевт, улучив момент, чтобы выглянуть в окно, которое я так люблю.
— Разве это не полная противоположность тому, что вы говорили мне раньше? — я не уверена, к чему она клонит.
— Нет. Я уже говорила, что одержимость вредна для здоровья, — она оглядывается на меня. — Ты не единственный человек на этой планете с психическим заболеванием, Лайра. На земле миллиарды людей. Есть самые разные люди со всеми видами травм.
— Ладно, — уклоняюсь я. — Я понимаю. Но все еще не понимаю, к чему ты клонишь.
— Лайра, — вздыхает она. — Если ты думаешь, что не можешь любить, то, вероятно, в конце концов найдешь того, кто будет соответствовать тебе и твоим потребностям. Ты будешь искать его, сознательно или нет. На самом деле это не имеет значения. Просто пойми, что однажды это может случиться. И я хочу, чтобы ты осознала все, когда это действительно произойдет. Потому что это не будет волшебством и радугой, как ты думаешь.
— Хорошо, — протягиваю я.
— Это будет жестоко. Ужасно. Всепоглощающе. Высосет жизнь из вас обоих. Какая бы одержимость у вас ни возникла друг к другу, она станет болезнью, которая убьет обоих.
Я смеюсь, но ее лицо остается невозмутимым.
— Вы говорите буквально или метафорически? — спрашиваю я ее, безуспешно пытаясь скрыть юмор и недоверие в своем голосе.
Она пожимает плечами.
— Может быть и то, и другое, Лайра, — она закрывает свой блокнот и наклоняется вперед. — На сегодня все. И я думаю, что, возможно, тебе пора найти другого психотерапевта. Наше совместное путешествие закончилось.
Глава 19. Элайджа
Она отпросилась с работы и весь день настаивала на том, что собирается помочь мне. Теперь, стоя в этой грязной, обшарпанной комнате, я вижу, как она пытается скрыть свое сожаление. Я не виню ее. Это самая худшая часть. К этому сложнее всего привыкнуть.
От брошенного тела труднее избавиться. Определенно наступило трупное окоченение. Таким образом, наряду с застывшими, как цемент, мышцами, его глаза распахнуты и их не закрыть, как бывает в фильмах. Теперь они будут открыты вечно.
Он еще не начал раздуваться благодаря прохладной температуре в подвале. Я перевожу взгляд с Джареда на Лайру и наблюдаю за ее реакцией. Она невероятно побледнела, и я вижу зеленый оттенок ее кожи даже при тусклом освещении.
Я не ожидал, что эта часть будет легкой для нее. Она не такая, как я. Я почти ничего не чувствую, а она чувствует все каждой своей частичкой. За то короткое время, что я ее знаю, понял, что она впитывает все, как губка.
Я слышу, как она громко сглатывает, и улыбаюсь про себя. Она в ужасе. И это радует меня по какой-то нездоровой причине. Я поглощаю ее страх, как умирающий с голоду человек. Мой демон мурлычет, пробуждаясь к жизни, он чувствует запах ее страха и крови Джареда.
Я чувствую, как он движется под моей кожей, ползет по крови, как змея. Я перекатываюсь и хрущу шеей, встряхиваю руками и подпрыгиваю вверх-вниз на носках. У меня такое чувство, будто я готовлюсь пробежать марафон, хотя на самом деле я просто пытаюсь мысленно подготовиться к словесному нападению, которое вот-вот раздастся в моем мозгу.
Слабый. Ты стал слабым для нее.
Я практически чувствую, как он выплевывает в меня эти слова. Мигрень начинает нарастать у меня за глазами, и я крепко их зажмуриваю. Нужно сделать работу, и выполнять ее с головной болью не хорошая идея. Я слишком стар, слишком опытен, чтобы позволить какой-то девчонке влезть мне под кожу настолько, чтобы меня поймали.