— Можно, да. Я никогда не знаю, с чего начать.
— Хорошо, итак, давай начнем с того, почему Сара решила, что больше не сможет помочь. Как думаешь, почему? Вы это обсуждали?
— Мы не вдавались в подробности, нет. Не думаю, что она хотела, будто мне уже ничем нельзя помочь. Не знаю, почему она беспокоилась об этом, учитывая, что я всегда считала себя безнадежной, — я немного смеюсь, и вместо того, чтобы просто пялиться на меня, как сделала бы Сара, он смеется вместе со мной.
— Почему ты думаешь, что безнадежна?
— Потому что я не согласна, что в глубине души со мной что-то не так. А если и так, то это не обязательно исправлять. Мы же не пытаемся исправить природу дикого животного? Их потребность охотиться и убивать является первобытной. Они рождаются с этим. Это природа.
— То есть, ты хочешь сказать, что родилась такой, какая ты есть, так что нет необходимости это менять? — спрашивает он.
— Я говорю, зачем бороться с природой?
— Что, если это было воспитание? Если мы говорим о дебатах «природа против воспитания», давайте рассмотрим оба варианта.
— Хотите сказать, что я такая из-за воспитания или травмы?
— Я сейчас говорю не о тебе конкретно.
— Хорошо, значит, гипотетически?
— Да.
— Хорошо.
— Хорошо, — он улыбается.
— Я думаю, в определенной степени, нужно быть осторожной. Причиняет ли моя проблема кому-либо вред? Я так не думаю. А если и причиняет, почему я должна беспокоиться о том, чтобы это исправить?
Он задумчиво смотрит на меня мгновение, а затем делает глубокий вдох. Его молчание заставляет мой желудок переворачиваться в предвкушении. Мне не нравится тишина.
— Это не вредит тебе, Лайра? — наконец спрашивает он.
— Нет.
— Ты говоришь мне, что эта твоя всепоглощающая потребность во внимании и… — он бросает взгляд на стопку записок от Сары. — Одержимости. Потребности в чьей-то одержимости не причиняет тебе вред? А как насчет всего того горя, которое ты пережила? Все эти тревоги и депрессии? Постоянный страх, в котором ты живешь, что ты никогда не получишь такой любви? Как насчет этого? Разве это не форма членовредительства?
— Вы никогда этого не поймете, — говорю я печально. Потому что так и есть. Никто никогда, блять, этого не понимает.
— Тогда объясни.
Я стону и провожу руками по лицу. Не знаю, сколько раз в своей жизни я пыталась кому-то объясниться, но было достаточно случаев, когда я начинала злиться из-за этого. Мне не нужно объяснять эту простую концепцию снова и снова.
— Цитата «Нормальный человек хочет любви», верно? Я объясняю свою потребность в одержимости так же, как нормальный человек объясняет, почему ему нужна любовь. Все причины одни и те же. Я хочу того, кто сделает меня центром своего мира. Я хочу с кем-то разделить эту жизнь. Я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне не быть одинокой.
— Хочу, чтобы меня душили, перекрывали воздух, только если он не наш общий. И я хочу, чтобы он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Так не скажешь о любви, — продолжаю я. — Любовь — самая непостоянная эмоция на свете. Она токсичная. Она заражает и заставляет чувствовать себя в безопасности, а потом решает, что хочет соединиться с кем-то другим. Любовь заканчивается катастрофой. Оставляет за собой след разбитого сердца, разрушения и яда. Любовь — это цунами. В любви не выжить.
— И ты хочешь эту альтернативу? — спрашивает он.
— Когда я говорю, что не выжить в любви, я имею в виду, что нельзя выйти из нее полностью самостоятельно, нужно продолжать жить и продолжать пытаться найти следующую радость в жизни. Но если найти то, о чем я мечтаю, не нужно беспокоиться о подобном. Потому что я не хочу выходить из этого. Как только я найду своего человека, все закончится. Он станет началом, серединой и концом моей истории. Будто меня не существовало до, и не будет после. И не нужно беспокоиться о том, что последует в будущем, потому что такого не будет.
— Из этого не выйти?
— Нет, — просто отвечаю я. — Как только находишь свою вторую половину, от нее не уйти. Все заканчивается.
— Значит, если он умрет, умрешь и ты.
— Да.
Он вздыхает, как будто все еще не понимает. Но больше не задает никаких вопросов. Вместо этого он меняет тему.
— Вернемся ко всей этой истории с природой против воспитания и к тому, считаешь литы, что мы должны работать над исправлением этих вещей. Потому что я хочу знать, где ты проводишь черту.
— Черту?
— То, на что ты способна ради этого, — он выжидающе смотрит на меня, хотя я понятия не имею, о чем он спрашивает. Он немного выводит меня из равновесия, и я не уверена, к чему он клонит.
— Хорошо, — протягиваю я. — Я думаю, если кто-то способен прожить свою жизнь, никому не причиняя вреда, независимо от того, есть ли у него проблемы или нет, мы не должны говорить, что его нужно исправить.
— Нет вреда — нет вины, — говорит он.
— Верно. Нет вреда — нет вины.
Я поднимаю глаза и вижу полицейского, который выжидающе смотрит на меня сверху вниз. Когда он сюда попал? Как долго я была захвачена прошлыми воспоминаниями? Я прочищаю горло и выпрямляюсь.
— Извините, — говорю я, оглядывая книжный магазин. — Я задумалась, — у меня вырывается нервный смешок. Он же не мог узнать… верно? Элайджа не выдал бы меня. Когда бы он успел? Мы трахались как кролики всю прошлую неделю, пока я прогуливала работу, притворяясь, что подхватила тяжелый грипп. Даже сейчас я все еще ощущаю его у себя между ног.
— Ничего страшного, мэм, — говорит офицер. — Я офицер Мэтьюз. Только что разговаривал с вашим боссом у входа в магазин. Вы Лайра Коэл, да?
— Да, сэр. Чем я могу вам помочь?
— Мы получили заявление о пропаже Джареда Холта от его друзей. Они не получали от него вестей больше недели. Мы просто опрашиваем как можно больше людей, которые его знают. Вы раньше встречались?
— Да, сэр, — мне удается выдавить из себя. Кровь стучит в ушах до такой степени, что я едва слышу себя, так что понятия не имею, мой голос такой жу сдавленный, как я чувствую. В этот момент я жалею, что не смогла перенять немного хладнокровия Элайджи.
— Мы также знаем, что вы видели его чуть больше недели назад в клубе в центре города. Нам просто интересно, не могли бы вы рассказать нам о том, что произошло?
Я сглатываю и пытаюсь взять себя в руки. Не знаю, почему Элайджа не подумал об этом. Почему я не подумала об этом? У нас должна быть готова история. Конечно, гребаные копы придут допрашивать меня, как только поймут, что Джаред пропал. Я связана с ним. Я была одной из последних, кто видела его. Я накричала на него.
Блять, блять, блять.
— Эм, — действительно сильное начало, Лайра. Возьми себя в руки. — Я гуляла со своими друзьями, которых давно не видела. Я в некотором роде интроверт — не часто выхожу из дома. Но у них был девичник, и они пригласили меня, так что я решила пойти. Я изрядно напилась и помню, что танцевала со всеми, когда почувствовала, что кто-то подошел ко мне сзади и начал танцевать со мной.
— Это не совсем странно, — продолжаю я. — Я имею в виду, в клубе, битком набитом пьяными людьми, все танцуют со всеми. Но я почувствовала запах лосьона после бритья Джареда и поняла, что это он. Я помню, как обернулась. Возможно, у меня нашлось несколько подходящих слов для него, — говорю я со смехом. — У нас все не так хорошо закончилось, — говорю я ему, закатывая глаза. — И он знает, что я не хотела бы видеть его рядом. Так что после того, как я сказала ему отвалить, он ушел.