Она кивает, слезы начинают капать из уголков ее глаз. Мы наклоняемся и облизываем их, пока они падают ей на виски. Они горячие и соленые. Мы проводим языком по ее закрытым глазам, прежде чем откинуться на пятки и взять нож.
Он острый — мы заточили его всего несколько недель назад, когда занимались уборкой принадлежностей. Расположившись между ее раздвинутыми ногами, мы проводим лезвием по щелке ее задницы, между нежными губками ее киски и по чувствительному клитору. Ее тело дергается, отчего кончик ножа режет. Капелька крови скатывается с клитора, и мы наклоняемся, лижем и засасываем ее в рот. Она стонет и пытается прижаться своим влагалищем к нашим губам.
— Ах, ах, — упрекаем мы, отстраняясь. — Никакого удовольствия, Маленькая крыса. Помни, только боль. Мы сломаем тебя. Мы хотим видеть, как ты полностью подчиняешься боли… ради нас.
Ее грудь вздымается, когда она пытается набрать воздуха через нос. Она смаргивает еще больше слез и смотрит в потолок. Мы отступаем назад и сильно шлепаем ее по лицу. От удара из ее носа вытекает струйка крови. Она кричит сквозь скотч, и мы хватаем ее за челюсть.
— Не своди с нас своих гребаных глаз, шлюха. Понимаешь? — слезы снова текут по ее вискам, когда она кивает, глядя прямо нам в глаза. Ее щека ярко-красная. Мы наклоняемся и слизываем кровь с ее носа. — Твоя кровь — самый сладкий гребаный нектар, — Мы стонем, и наши глаза закатываются.
— Но хватит прелюдий. Пора приниматься за работу, — говорим мы и устраиваемся поудобнее между ее бедер. Мы переворачиваем лезвие в руке и прижимаем кончик к мягкой плоти над ее пупком. Когда мы вонзаем его, вырезая чистую линию первой буквы, она кричит и дергается.
Это музыка для наших ушей.
Ее крики — наш личный гимн.
Она — кающаяся грешница, взывающая к своему Богу о прощении.
Мы удерживаем ее предплечьем и бедрами. Продолжаем вырезать, стараясь сделать все как можно аккуратнее. Мы хотим, чтобы это было разборчиво, но она все усложняет.
Ее тело обмякает. Она потеряла сознание, а мы сделали только наполовину. Мы вздыхаем и шлепаем ее несколько раз, пока она не приходит в себя, постанывая и плача от боли.
— Почти готово, принцесса, — воркуем мы. Мы просовываем нож под скотч, закрывающий ее рот. Она хнычет и плачет, ее рыдания сотрясают все ее тело, кровь, текущая из живота, течет быстрее.
Мы наклоняемся и целуем ее, втягивая ее язык в свой рот и пробуя каждую унцию страха. Мы пьем его, как воду, купаемся в нем, как в нечестивом крещении. Она целует нас со страстью, поглощая целиком и наслаждаясь тем, что только мы можем ей дать.
Наша. Наша. Наша, — поем мы, уничтожая ее, и она уничтожает нас в ответ.
Глава 27. Лайра
Мой разум — это чистый лист. Все, о чем я могу думать, — это боль. Все, что я могу чувствовать, — это Элайджа.
Он атакует мой рот так, словно умрет без него. Кусает мои губы, воспаленная плоть кровоточит и набухает. Пока он отвлекает меня, его нож возвращается к моему животу, и невыносимая боль начинается снова.
Я кричу ему в рот, а он просто продолжает целовать меня, ослепляя, слишком захваченный моим вкусом. Горло горит, желудок словно разрывают на части, а из моей промежности течет. Я чувствую биение своего сердца повсюду. В моей груди, в горле, во рту, в киске и в животе.
— Да, детка, — шепчет он, пока я продолжаю метаться и кричать. — Кричи для нас.
Я дергаюсь, когда мое тело начинает холодеть. Я теряю много крови, но понимаю, что боль в животе начинает утихать. Я оцепенела. Нож с грохотом падает на пол, и Элайджа оставляет дорожку из поцелуев на моем рту, челюсти и вниз по шее, пока не добирается до того места, где он сделал надрез на животе.
Я чувствую горячее прикосновение его языка к моей истерзанной коже. Он щелкает, сосет и гладит мою окровавленную плоть. Он хнычет и постанывает, прижимаясь ко мне. Я чувствую, как его бедра бьются о грязный матрас, пока он насыщается моей кровью.
Ноги и руки замерзли и онемели от слишком тугих оков, и все, что я хочу сделать — это обхватить его и прижать к себе. Я хочу удовлетворять его потребности и чувствовать, как он движется внутри меня.
Я стону и моргаю, прогоняя звезды в своем видении, когда пытаюсь приподняться и прижаться к нему бедрами. Мне нужно, чтобы он был внутри меня. Мне нужно, чтобы мы были связаны всеми возможными способами.
— Милая, — говорит он, поднимая голову от моего торса, все его лицо алое. Кровь капает с его носа и губ, стекая дождем на мою грудь и шею, когда он наклоняется надо мной. Его глаза — сплошные зрачки, черные и бездушные. — Ты была такой хорошей маленькой рабыней, Лайра. Ты сделала нас такими счастливыми.
Я киваю и хнычу, пытаясь прижаться своими бедрами к его, показывая, чего хочу. Но мой желудок разрывается в клочья, и я кричу от напряжения.
— О, да, детка. Мы любим твои крики. Это слаще, чем любой другой звук.
Я снова киваю, слезы текут по лицу от похвалы. Это то, чего я хотела. Я хотела подарить ему это. Я хотела быть лучшей и единственной. Он слизывает кровавую дорожку и сплевывает на щеку, которую он ударил ранее, и я прижимаюсь к нему, ища его ласки и тепла, как наркоманка.
— Чего ты хочешь, Маленькая крыса? Говори, — шепчет он мне на ухо.
— Трахни меня, пожалуйста, — умоляю я, еще больше слез течет по моим щекам и вискам, обратно в растрепанные волосы. — Пожалуйста, Элайджа, — рыдаю я ему в шею. Я кусаю его, пока он не насыщает меня своим собственным криком и не насаживает меня на свой твердый член.
Я сильнее прикусываю губу от внезапного вторжения. Я такая влажная, что он с легкостью скользит внутрь, наполняя и растягивая меня. Я сжимаюсь вокруг него, втягивая его все глубже, пока не чувствую его горячую головку у шейки матки. Он воспламеняет каждый нерв внутри меня.
Забыв о боли в животе и конечностях, я прижимаюсь к нему, молясь, чтобы он уделил внимание моему клитору и, наконец, позволил испытать оргазм. Я была так близка с тех пор, как он связал мои запястья ремнем; не потребуется много усилий, чтобы столкнуть меня с края.
— Черт возьми, да, детка, — стонет он мне в ухо. — Ты такая чертовски тугая. Ты была создана только для меня, да? — спрашивает он, хватая меня за волосы и оттягивая назад. — Твоя пизда была создана для того, чтобы стать моим личным маленьким рукавом для ебли, да, Маленькая крыса?
— Да, — мне удается выдавить из себя, прежде чем снова погрузиться в бред удовольствия и боли. Его свободная рука скользит между нами и грубо хватает и сжимает мой клитор.
Я теряю сознание.
Когда я возвращаюсь, отголоски оргазма все еще отдаются рикошетом по телу, Элайджа врывается в меня, как одержимый. Его глаза черные, пот и кровь капают с его кожи на мою. Он хрюкает и поскуливает, когда вонзается в меня с безжалостной яростью.
Мое тело полностью открыто для него. Я привязана, как его личная кукла, и я наслаждаюсь каждым моментом. Видя, как он теряет контроль, когда вонзается в мою все еще трепещущую киску, я на краю.