Я кричу от агонии и удовольствия, когда очередной оргазм пронизывает каждую мышцу. Это раскалывает меня надвое. Моя пизда пульсирует, я брызгаю по всему его члену, бедрам и ляжкам. Из меня льется, пропитывая грязный матрас.
— Правильно, Маленькая крыса, — говорит он, все еще злобно потирая мой клитор. — Кому ты принадлежишь?
— Тебе! — я вскрикиваю, когда последний оргазм проносится по моему телу.
Он вырывается, я вскрикиваю от растерянности, но с восторгом наблюдаю, как он начинает дрочить себе. Его член красный от крови и моей жидкости. Он доит его и двигает вверх-вниз, как я хотела бы.
Я смотрю, как напрягается его пресс, а яйца сжимаются. Его кулак двигается все быстрее и быстрее, наполняя комнату звуками секса.
— Кончай для меня, малыш, — шепчу я, желая видеть, как он распадается на части ради меня. Я снова вся мокрая, распространяется тепло, когда я смотрю, как он трахает свою руку с безрассудной самоотверженностью. — Давай. Кончи на свою маленькую грязную рабыню.
— Ты хочешь, чтобы мы кончили на твое грязное тело? — рычит он, когда его глаза встречаются с моими.
— Да, пожалуйста, — говорю я, мои глаза возвращаются к его члену. Его движения становятся более беспорядочными, а затем он кончает. Его горячее семя разбрызгивается по моему окровавленному животу, по моим сиськам, и я открываю рот, надеясь, что немного попадет туда.
Он наклоняется еще выше, продолжая поглаживать свой перевозбужденный член, пока последняя капля не попадает мне на язык. Я жадно сглатываю и облизываю губы, прежде чем он ползет вверх по моему телу и оседлает мое лицо. Его колени оказываются по обе стороны от моего лица, а его руки хватают меня за затылок, засовывая свой член мне в горло. Я давлюсь и кашляю. Он дергается у меня во рту.
— Да, рабыня. Приведи меня в порядок. Вылижи дочиста.
Я так и делаю. Я позволяю ему направлять мою голову вверх и вниз по его стволу, пока мой язык работает, чтобы смыть кровь и сперму. Как только он доволен моей работой, вытаскивает член и садится рядом со мной на грязный матрас.
Чувства начинают медленно возвращаться ко мне. Отвратительный запах застарелой мочи и крови. Я просто позволила ему порезать меня и трахнуть на матрасе, который только на прошлой неделе служил кроватью моему бывшему.
И мне это понравилось.
Стыд, который разогревает мои вены, также согревает мою ноющую киску. Рука Элайджи трется о мой живот, я скулю и пытаюсь отстраниться от него. Это так больно.
— Посмотри, — говорит он как бы в благоговейном страхе. — Моя сперма и твоя кровь. Я никогда в жизни не видел ничего более прекрасного.
Я загораюсь от его похвалы и перестаю пытаться отодвинуться от него. Сажусь, несмотря на боль, зная, что это приносит ему чувство, максимально близкое к радости, и я не хочу отнимать это у него.
Он освобождает мне ноги. Они растягиваются, их сводит судорогой, кровоток восстанавливается. То же самое с руками. Я пытаюсь потянуться, но у меня так сильно болит живот, что трудно наслаждаться новой свободой.
— Пойдем приведем тебя в порядок, моя Маленькая крыса, — говорит он, подхватывая меня на руки. Я кладу голову ему на плечо и понимаю, что он больше не говорит во множественном числе. Его демон, видимо, насытился.
Я сделала это. Я доставила удовольствие его демону.
Ему не нужна какая-то случайная сучка с улицы.
Он может использовать и оскорблять меня, когда захочет освободиться.
Никто другой никогда не увидит его с этой стороны.
Он мой.
Глава 28. Элайджа
Она лежит на диване, прикрыв глаза рукой, а ее правая нога свисает со спинки. Даже с разрезанным животом и в крови, она настояла, чтобы я переспал с ней. И вот я здесь, смотрю, как солнце ласкает ореол кудрей вокруг ее головы, мое тело распростерто на ее теле. Она сказала, что тяжесть на животе действительно облегчает боль после того, как мы обработали и замотали рану, поэтому я послушался.
— Почему ты смотришь, как я сплю? — спрашивает она тяжелым ото сна голосом. Я улыбаюсь, теперь подобная реакция дается гораздо легче, чем вначале.
— Потому что мне нравится, какая ты тихая, когда спишь. Приятная смена темпа.
Она убирает руку от лица и смотрит на меня с притворным возмущением. Ее зеленые глаза практически светятся в утреннем свете. Она проводит руками по моим волосам, а затем больно сжимает мои щеки.
— Ты такой милый, — говорит она детским голоском. Я смеюсь и высвобождаюсь из ее хватки, встаю и натягиваю пару боксеров, которые нахожу на полу. — Ты поможешь мне сесть? — спрашивает она.
Это напоминает мне о том, что мы делали вместе, и волна тепла пробегает по телу. Даже зная, что она едва может сидеть, я хочу широко раздвинуть ее и снова заявить на нее права. Мой демон мурлычет в знак согласия. Но я знаю, что не могу позволить ему снова взять верх. Она еще и близко не готова справиться с чем-то подобным.
Я наклоняюсь над ней, и она обнимает меня за плечи, я поднимаю ее в сидячее положение. Она делает вдох сквозь зубы, откидываясь на спинку дивана в удобной позе. Бинты темно-красные от крови.
— Возьму новые бинты, хорошо? — говорю я ей, убирая растрепанные волосы с ее лица. Она улыбается и поджимает губы для поцелуя. В последнее время она часто так делает. Это ее новый любимый способ попросить поцелуя или внимания, особенно когда мы стоим. Говорит, это потому, что она ниже меня ростом, поэтому не может просто взять и поцеловать, когда захочет.
Я наклоняюсь и целую ее, позволяя нашим языкам исследовать рты друг друга, прежде чем отстраниться. Лайра такая мягкая. Маленькая, нежная и ранимая. Но прошлой ночью она доказала обратное.
Она посмотрела моему демону в глаза и приняла нас обоих. Она приняла нас обоих в свое сердце и тело. Подарок, за который я никогда не смогу отплатить. Я не чувствую того, что чувствует она; я не знаю, как. Но я могу работать над этим до конца нашего совместного времени. Я буду защищать ее и дам ей все, что она захочет.
За все, что я беру у нее, я буду стараться изо всех сил, чтобы дать ей нечто взамен.
Беру новые бинты, перекись и несколько чистых полотенец, прежде чем вернуться в гостиную. Она медленно стягивает испачканные бинты, морщась. Знаю, что весь ее торс, должно быть, ноет от боли, но она отказывается принимать таблетки.
Когда бинты спадают с ее живота, мой член снова оживает. «Крыса» так чертовски красиво вырезано на ее плоти, что я хочу кончить в свои боксеры от одного этого вида. Каждая буква, вероятно, по десять сантиметров в длину, и я охватил весь ее живот выше пупка.
Первобытное чувство, которое я испытываю, видя, как она помечена мной, и разрушенная для другого, кто захочет или попытается увидеть ее кожу, почти ставит меня на колени. Я сглатываю и сажусь рядом с ней, чтобы промыть раны.
Она шипит от холодной перекиси, я вытираю всю засохшую кровь и убеждаюсь, что все нормально заживает. Не то что бы я профи. Я больше занимаюсь причинением боли, а не выздоровлением. Но пока, кажется, все выглядит нормально, поэтому я перевязываю новыми бинтами весь ее живот, а затем выбрасываю лишнее на кухне.
— Мне нужно сегодня идти на работу, — говорит она, когда я возвращаюсь в комнату.
— Ты пойдешь на работу в таком виде?
Она кивает, улыбаясь, и медленно отодвигается на край дивана. Я стою перед ней, и она пользуется случаем, чтобы уткнуться носом в мою промежность. Ее нос пробегает по моей твердой длине, посылая электрические разряды вниз по моему позвоночнику и прямо к яйцам. Ее кончики пальцев играют с резинкой моих боксеров, прежде чем я останавливаю их.