— Элайджа, — говорю я ему в ответ, и он улыбается так широко, что я вижу ямочки на его щеках. Мое сердце делает легкий толчок.
Глава 7. Элайджа
В тот момент, когда имя срывается с моих губ, мой демон с ревом возвращается к жизни с такой силой, что я изо всех сил пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица.
Идиот. Идиот. Идиот, — шипит он.
Возвращайся в свою гребаную пещеру, — шиплю я в ответ.
Глядя на нее сверху вниз, пока она улыбается, мой желудок делает тошнотворное сальто, и я так непривычен к этому чувству, что не совсем уверен, как поступить. Но когда она произносит мое имя в ответ, оно слетает с ее губ, как молитва. Я чувствую, как мои собственные губы растягиваются в самой широкой улыбке, которую я показывал за очень-очень долгое время.
Она дотрагивается до моей щеки и прижимает указательный палец к одной ямочке.
— Это чертовски мило, — говорит она, опуская руку обратно на бок. Я жалею, что она не оставила ее там. Ее тепло — это странный вид утешения. Она снова заправляет волосы за ухо, и я думаю, что это, возможно, ее нервная привычка.
— Хочешь пойти поужинать со мной?
Ее улыбка становится шире, но она продолжает смотреть вниз.
— Да, — отвечает она.
— Ты говоришь «да» тротуару или мне? Ты можешь пойти на свидание с куском цемента, если хочешь, но на меня, возможно, будет немного интереснее смотреть.
— Да ты еще и скромный, — огрызается она в ответ.
— О, еще бы, — я толкаю ее рукой в плечо, потому что по какой-то причине мне просто хочется прикоснуться к ней. — Так, значит, это «да»? Когда ты свободна?
Она тихо смеется.
— На этой неделе? Я свободна почти каждый вечер. Магазин закрывается в шесть, так что в любое время.
— Хорошо, может, в среду? — предлагаю я, не желая показаться слишком нетерпеливым. Я хочу пригласить ее завтра. Я хочу видеть ее каждый гребаный день недели, потому что не могу насытиться тем, как пахнет ее кожа, или тем, как ее волосы развеваются на ветру. Но я многое наблюдал за эти годы, и много смотрел телевизор. Нельзя казаться слишком нетерпеливым, иначе отпугнешь.
— Ох, — говорит она, и ее лицо на мгновение тускнеет. Если бы я был не я, это осталось бы незамеченным. Она делала так раньше. Я не понимал, почему, но на этот раз у меня такое чувство, что, возможно, она действительно хочет, чтобы я преследовал ее так, как сам хочу. Может быть, ее тянет ко мне так же сильно, как меня к ней. — Можно и в среду, — говорит она, изображая фальшивую улыбку на губах.
Кажется, слишком поздно брать свои слова обратно. Я не хочу смущать ее, спрашивая, не предпочла бы она пораньше. Возможно, у меня не так много эмоций, как у обычного человека, но я все равно распознаю их в других, и знаю, какие действия вызывают определенные реакции.
— Ты живешь где-то здесь? — внезапно говорит она, останавливаясь перед дверью с потертой синей краской.
— Нет, я живу немного за городом.
— О, ладно, — она возится со своими ключами и переводит взгляд с двери на меня. Я беспокоюсь, что она вот-вот попросит меня подняться к ней, и… я просто не могу. Я не доверяю ни себе, ни своему демону.
Я все еще не знаю, чего именно хочу от нее. Черт возьми, у меня дома парень прикован цепью только потому, что он поднял на нее руку. Мой демон кричит, чтобы я уже взял ее к чертовой матери. Мы никогда не тратили столько времени и усилий на то, чтобы узнать свою добычу. Черт, я никогда не провожу время ни с одной из женщин. Я выслеживаю их, запоминаю их привычки и расписание, а также время, когда они наиболее слабы. Я никогда ни с одной из них не разговаривал.
И я чертовски уверен, что никогда не тратил время на то, чтобы провожать их домой в целости и сохранности.
— Спокойной ночи, Лайра, — говорю я с легким кивком.
— Подожди, — говорит она, хватая меня за бицепс. Ее жар мгновенно разливается по всему телу, и я сдерживаю стон. — Наверное, мне следует взять твой номер? Так мы сможем решить, в какое время и где встретиться, — ее тихий смех показывает, что она чувствует себя застенчивой и смущенной из-за того, что ей приходится спрашивать у меня номер. Я не привык к этому. Я не знаю, как это работает. Я не знаю, как ухаживать за своей гребаной добычей.
Боже, я становлюсь слишком раздраженным. Мне нужно выпустить пар, иначе я закончу охотой на бешеных и вслепую убью первого встречного. Такое случалось и раньше. Это было некрасиво и чертовски безрассудно. Подобное дерьмо — это то, из-за чего люди попадаются.
— Да, конечно, — говорю я, пытаясь выдавить улыбку и крепче ухватиться за свой беспорядочный разум. Я протягиваю ей свой телефон, и она вводит свое имя и номер. Возвращает его мне, и я кладу его в карман.
— Напишешь, — говорит она, но это звучит скорее как вопрос, а не утверждение.
— Да, маленькая крыса. Напишу.
— Элайджа.
Черт возьми, мое имя, слетающее с ее губ, делает что-то нелепое с моей грудью. Она кладет руку мне на плечо, когда я поворачиваюсь к ней. И затем, прежде чем я понимаю, что происходит, она встает на свои дурацкие гребаные цыпочки, чтобы нежно поцеловать меня в щеку.
— Спокойной ночи, — говорит она и поворачивает ключ в замке. Лайра проскальзывает внутрь и улыбается, прежде чем закрыть за собой дверь.
Я стою здесь мгновение, не уверенный, что делать. Она просто… поцеловала меня. Я все еще чувствую тепло ее мягких губ на своей щеке. Зная, что на этой двери нет глазка, я подношу пальцы к щеке и злобно тру. Мне нужно, чтобы это ощущение исчезло. Кожа покрывается мурашками.
Блять. Блять. Блять.
Я мчусь в направлении того места, где припарковал свой мотоцикл, всю дорогу ругаясь себе под нос. Прохожу мимо нескольких человек и едва замечаю, что они пялятся или отпускают комментарии по поводу странного мужчины, вероятно, накачанного наркотиками.
Я заворачиваю за угол и практически бегу к своему мотоциклу. Перекидываю через него ногу и позволяю ему с ревом ожить подо мной. Единственный известный мне способ выпустить пар — гнать байк так, словно я хочу умереть. Потому что если я пойду домой прямо сейчас, у меня не будет подарка для Лайры.
Тогда он поплатится передо мной.
А я хочу, чтобы он поплатился перед ней.
Так что вместо того, чтобы ехать домой и выбить все это дерьмо из этого урода, я выезжаю на мокрый асфальт и беру курс на более тихие дороги, где смогу выжать газ и выбраться из спирали, в которую меня затягивает мой разум.
Я говорил тебе, что нужно было просто взять ее прошлой ночью, — мой демон прорывается сквозь мысли.
Я качаю головой и кричу, когда звук мотоцикла, набирающего скорость, заглушает меня.
Она — твоя добыча. Не гребаное домашнее животное.
Не лезь не в свое гребаное дело, — рычу я в ответ.
Я чувствую, как раздражение волнами накатывает на него, моя кожа покрываться рябью, а голова пульсирует. Огни расплываются передо мной, когда я выезжаю из города. Ветер проникает прямо сквозь толстовку, и это успокаивает мою разгоряченную плоть.
Когда дорога, наконец, открывается, я отпускаю сцепление и снова кричу в воздух, набирая скорость, доводя свой байк до предела. Этот кайф далеко не тот, который я получаю, разрезая кожу женщин. Это не сравнится с их криками, превращающимися в бульканье, когда я перерезаю им глотки и смотрю, как они захлебываются собственной кровью.