И в ту же минуту проснулся Середин. Несколько секунд он сидел молча, будто собираясь с мыслями. Потом быстро поднялся, шагнул по воде к перегородке.
Здесь? — спросил он у Федотова.
Они, кажется, начали сами, — прислушавшись, ответил Федотов.
С той стороны деревянного отсека слышался шум. Было похоже, что кто-то долбит трухлявое дерево, отдирает доски от упоров. И внезапно сквозь пробитую в перегородке дыру Аким Андреевич увидел тусклый свет и заросшее, худое, с ввалившимися глазами лицо человека. Этот человек сильными руками взялся за доску, рванул ее на себя. Кто-то рядом с ним рвал вторую доску. Теперь образовался проход, и незнакомый человек шагнул через него в кубрик.
Федя, свет! — коротко приказал он.
Парень в изодранной гимнастерке поднес огарок свечи. Человек оглядел всех обитателей кубрика и протянул Акиму Андреевичу руку:
Здравствуйте, товарищ Середин. Майор Зуев.
Аким Андреевич пристальнее всмотрелся в лицо майора. Эти глаза, изогнутые брови, упрямый подбородок — что-то уж очень все знакомое. И вдруг радостно улыбнулся:
Батеньки мои!.. Мирон Алексеевич! Немного от вас осталось… Глаза вот да брови, а то и не узнал бы…
А я вчера, когда грузили транспорт, сразу узнал вас, Аким Андреевич. К счастью, не было пистолета. Признаюсь: пристрелил бы. Как предателя. Потом уже мне сказали о вас…
До войны Мирон Алексеевич Зуев работал в области, в Управлении речного пароходства, в плановом отделе. По службе ему часто приходилось встречаться с Серединым, с этим тихим, трудолюбивым, почти незаметным человеком. Если бы тогда Зуеву сказали, что Середину предстоит быть ответственным работником подполья, Мирон Алексеевич, конечно, от души рассмеялся бы. Середин — и подполье! И вот…
Они сели рядом на нары, и майор сказал:
Ваш подарок мы получили. Пулемет собран. У каждого автомата по два диска. Гранаты розданы самым ловким гранатометчикам. Нас сопровождают четверо немецких солдат и рулевой. — Он помолчал и спросил: — Куда нас везут?
В кубрик набилось много пленных, у разбитой перегородки тесно стояли солдаты, и все жадно прислушивались к разговору. Аким Андреевич ответил:
По-моему, нас далеко не увезут. Оттащат подальше от берега, отцепят буксир, возьмут на катер своих и постараются пустить ко дну нашу посудину. Конечно, будут стрелять… Самое главное, выбраться наверх. Есть такая возможность?
Взломаем двери — и все! — сказал Федя, который держал свечу.
Это, конечно, нетрудно, — проговорил Аким Андреевич, — но четверо немецких автоматчиков…
Да, будет много жертв, — сказал майор. — По-другому бы как-нибудь…
Молчавший до сих пор Кирилл спустился с верхних нар, блеснул влажными цыганскими глазами. Молча, ни на кого не глядя, он подошел к борту, показал на рассохшийся шов под палубой.
Отдерем в два счета, — сказал он.
Потом нагнулся, пошарил рукой в воде и вытащил небольшой ломик. Просунув острый конец в щель, он налег на ломик всем телом. Доска заскрипела, ржавые гвозди начали отходить от шпангоута.
Тише, — прошептал кто-то. — Они там услышат.
Но Кирилл продолжал свое дело. Теперь уже скрипела не отдираемая доска, а гвозди, словно сросшиеся со шпангоутом. Кирилл все глубже и глубже просовывал ломик в увеличивающееся отверстие, и наконец гвозди вышли из дерева. В кубрик пахнуло свежим морским воздухом, громче стал слышен стук мотора катера. Кирилл, не выпуская ломика из рук, припал к щели. Он долго всматривался в неясные очертания берега, потом повернулся к Акиму Андреевичу и прошептал:
Проходим у Длинной Стрелки.
Уже пора, — сказал Середин. — Скоро будем недалеко от Рыбачьего.
Майор Зуев стал рядом с Кириллом, коротко бросил, обернувшись к выходу:
Сержант Андреев, старшина Димов!
Хлюпнула вода под ногами, двое приблизились к майору. У худощавого ловкого сержанта Андреева в руках был автомат. Широкоплечий, грузноватый старшина Димов придерживал висевшую на поясе гранату.
Майор сказал:
Выход из этого кубрика, наверно, не охраняется. По всей вероятности, немцы находятся у спуска в трюм. Стрелять лишь в самом крайнем случае. Главное — открыть кубрик. Задача ясна?
Майор говорил таким тоном, будто стоял он в расположении своей части, в знакомой обстановке, и находились перед ним его подчиненные, которым он сейчас давал задания. Точно так же чувствовали себя старшина Димов и сержант Андреев. Вот стоит их командир, он отдает приказание, и они выполнят его во что бы то ни стало. Конечно, они сейчас еще не на свободе, майор Зуев — такой же пленный, как и они, у него тоже изодранная гимнастерка и заросшее лицо, но он — командир, он — коммунист, он знает, что делать. Здесь, в этом тесном темном кубрике майор Зуев — командование Советской Армии, и советские солдаты умрут, но выполнят приказ.