Бигадор
Сан остановилась в доме двоюродной сестры своей матери. Это была маленькая квартирка, всего две комнаты, в которых жила семейная пара и их четверо детей. Ей предоставили диван в гостиной, на котором Сан спала, согнувшись и мучаясь от жары. Жара слонялась, словно преступник, по узким улицам того района на окраине Лиссабона, прилипая к асфальту, к плохо защищенным стенам, к маленьким комнатам, которые не проветривались. При всем при этом Сан считала, что ей повезло: после многих попыток, писем к своей матери и телефонных звонков ей удалось выйти на Имельду, и та вызвалась приютить ее на несколько дней и помочь найти работу.
Каждое утро она читала пословные объявления в газете. Сан хотела работать прислугой с возможностью проживания: так она могла бы больше откладывать и не беспокоиться о поиске жилья. Она сходила на несколько собеседований, но ничего не добилась: первый вопрос, который ей задавали хозяйки, — умеет ли она готовить португальские блюда. Хотя она отвечала, что нет, но может быстро научиться, ей сразу же отказывали. Тем более, у нее не было рекомендаций. Пять лет, которые она провела, заботясь о детях семьи Монтейро, ничего не значили. Вероятнее всего, ей бы даже не поверили. Все эти утонченные женщины с накрашенными ногтями и уложенными в парикмахерской волосами, похоже, принимали ее за дикарку. Как будто их пугал ее креольский диалект и слишком африканская одежда, которую она носила. Они ей не доверяли.
Когда Сан выходила после собеседований, она отправлялась гулять по улицам Лиссабона. Ее ослепляли широкие бульвары и каменные строения, аккуратные садики и симметричные алтари церквей, колонны больших фасадов и огромные статуи на площадях. Сан открывала для себя удивительную геометрию вещей, непоколебимое равновесие, давнюю и могущественную гармонию, спрятанную в очерченных линиях города, который строится на протяжении многих веков. Это странное совершенство, так сильно отличающееся от хаоса, царящего на островах, разбросанных в беспорядке камней и затерянных деревьев, стихийно расставленных хибар и отдаленных друг от друга деревень, ее впечатляло гораздо больше, чем суета улиц, людской поток, шум транспорта или причудливая роскошь витрин.
Но Сан также забавляли метро и автобусы, контроль, который им удалось установить над временем, с точностью просчитанным. Скорость, с которой благодаря транспорту можно было передвигаться из одного конца города в другой в окружении незнакомых людей, на которых у Сан был соблазн смотреть, как на картины, полные таинственных деталей. Она наблюдала за тем, как они одевались и ходили, их манерой здороваться друг с другом и разговаривать, неподвижным взглядом, с помощью которого они терялись в несуществующей бесконечности, когда ездили в одиночестве, приятным безразличием в обращении. Лиссабон казался ей убежищем. Полотном из жизней, привязанностей и амбиций, а еще, конечно, из тревог и несчастий, в которых ее собственное анонимное существование спасалось от пошлости общественной борьбы. Когда-нибудь и она станет уважаемым членом этого сообщества, когда у нее будет работа, собственный дом и свободное время.
Но шло время, и Сан не удавалось трудоустроиться. Через десять дней Имельда дала ей понять, что больше не может предоставлять ей кров. Именно она подала идею, чтобы Сан поехала в Альгарве. Было начало июля, и пляжи наполнялись туристами. Там было гораздо больше вероятности, что девушке удастся найти работу. Обычно отели и рестораны нуждались в персонале на летний сезон. Дочь ее близкой подруги жила в Портимане и, возможно, могла помочь. Она всегда помогала только что приехавшим в страну. Имельда и Сан позвонили ей. Лилиана воодушевила ее ехать как можно скорее: действительно, было много вакансий. А еще она располагала свободным местом в комнате, где жила в съемной квартире вместе с другими девушками из Кабо-Верде. На следующий день Сан села в автобус южного направления.
Она приехала в Портиман уже ночью. Лилиана ждала ее на станции. Это была сильная и красивая женщина, словно статуя. Сан пришла в восторг от нее с самой первой минуты. Лилиана была накрашена, с большим количеством туши на ресницах огромных глаз и с красной помадой на губах, которая на любой другой девушке показалась бы вульгарной, но эту она еще больше украшала. На ней были джинсы и зеленый топ с большим декольте; возможно, дешевая одежда, которая выглядела, как будто была куплена в самом изысканном бутике в Лиссабоне. Тем не менее, в ней не чувствовалось никакой скованности. Напротив, Лилиана казалась живой и близкой, и у Сан сразу возникло ощущение, что она рядом со старшей сестрой, человеком, который может обнять ее своей рукой в трудную минуту и снова вернуть ей спокойствие.