Бигадор поселил Сан в своем районе, в Корроиуш, на другой стороне моста двадцать пятого апреля в квартире своего друга, который жил со своей женой и снимал две комнаты. Комната Сан была маленькой, но, по крайней мере, мебель имела приличный вид. И самое главное, через окно проникал свет. Окно выходило на пустырь, по которому бродили кошки, мяукали и шумели среди мусора. Сан они не мешали, даже когда будили посреди ночи. Ей нравилось слушать, как они бахвалятся друг перед другом в темноте. Они ей казались неутомимыми борцами, маленькими хрупкими существами, которые изо дня в день выживали, когда все вокруг было против них, голод, жажда и транспорт. Еще там была черешня, хилое деревце, которое, наверное, росло одно, яростно тянущееся за влагой в почве. Каждое утро Сан смотрела на него и вспоминала фруктовые деревья в садах Кеймады, их сладкие ароматы и листья, которые колыхались на ветру. Но когда солнце на небе становилось все дальше, и пришла осень, черешня стала краснеть, и ее листья медленно опадали. Сан уже знала, что весной они снова вырастут. Тем не менее, в день, когда ствол дерева оказался совсем голым и трогательным, она почувствовала жалость. В ту ночь Сан сказала об этом Бигадору. Она думала, что он поймет ее, но внезапно мужчина фыркнул и стал презрительно смеяться:
— Разве можно жалеть дерево?.. — сказал он. — Не будь идиоткой!
В тот момент она увидела его в первый раз по-настоящему. Странная гримаса, рот скривился влево, верхняя губа отделилась, из-за чего стали видны зубы, и что-то красноватое появилось в глубине глаз, какой-то отблеск, от которого исходила злоба и ярость. Сан замолчала на несколько мгновений, испуганная и в то же время сомневающаяся в самой себе. Они лежали в постели. Бигадор встал и пошел в ванную. До того, как он вернулся, он включил музыку, медленную сембу. Он вошел в комнату, танцуя, двигая бедрами и держа руки поднятыми и открытыми. Потом лег на кровать. Поцеловал ее очень нежно и пропел ей всю песню на ушко. Непонятные слова на языке кимбунду. Сан хотела, чтобы они были о любви. Закончив, он ей очень тихо сказал: «Я люблю тебя». Она крепко прижалась к нему, словно хотела в нем раствориться. «Я тоже тебя люблю», — прошептала она. Бигадор поднялся и открыл окно.
— Сан любит меня! — прокричал он. — Слушайте все! Сан меня любит! Я самый счастливый человек на свете!
А потом набросился на нее и стал исступленно целовать.
Когда Сан забеременела, в мае, Бигадор очень обрадовался. Сначала она боялась. Хотя с тех пор, как она была с ним, Сан думала про себя о возможности родить, она еще не была уверена, что пришла пора. Но увидев, как он рад, как воодушевленно он ласкает ее животик и начинает перебирать имена для будущего ребенка — Андре, или Жоржи, или Эдсон, только мужские имена, потому что он был убежден, что родится мальчик. — Сан стала думать о жизни втроем, она, Бигадор и маленькое беззащитное существо рядом с ними. Ей понравилась эта мысль, несмотря на то, что она знала, как тяжело будет растить ребенка с ее тяжелым рабочим графиком и без какой-либо помощи со стороны родственников. Но они справились бы. Все в итоге справлялись. Дети как будто обостряли ловкость и наводили на мысли, которые за девять месяцев до этого даже не пришли бы в голову.
Бигадор сразу же предложил Сан переехать к нему. Она согласилась, не раздумывая. Это было нормально. Иметь семью, очаг, как и все. К тому же по ночам она чувствовала себя одинокой в своей комнатке. Сан любила засыпать, обняв его, и сейчас она как никогда нуждалась в том, чтобы он был рядом и заботился о ней. Когда она будет большой и грузной, было бы неплохо, чтобы он вставал, чтобы принести ей стакан воды, если она захочет пить. Сан нужно было только это: маленькие проявления заботы, немного нежности, кого-то, кто бы иногда прилагал небольшие усилия, чтобы помочь ей. Беременность придала ей много сил. Она была веселой и спокойной, чувствовала себя способной делать то, о чем раньше даже не задумывалась. Не стесняясь, попросить у своего начальника пару часов отгула, чтобы сходить к врачу, например. Или, не краснея, выдерживать взгляд тех, кто относился к ней с презрением. Но в то же время Сан нужно было чувствовать себя как никогда защищенной, устроиться в теплом и удобном месте, где все бы протекало плавно, без каких-либо волнений.