На следующий день она перестала пить транквилизаторы и вернулась на работу. А в начале января переехала жить к Луису. Он предлагал ей это с тех пор, как исчез ее сын. Но она не хотела навешивать на него свою тоску. Теперь же она чувствовала, что способна ответить ему, по крайней мере, на часть его заботы и нежности. Луис говорил очень мало.
Он был неразговорчивым и угрюмым мужчиной, без лоска, и обычно не вызывал много симпатий из-за грубой манеры общаться. Но он при этом был очень добродушный. Без сомнения, именно это Сан, с ее мудростью, увидела под его скучным внешним видом. Ее он очень любил. Каждый день, когда он заканчивал свои занятия, он ходил проведать ее домой к Лилиане. Поскольку он знал, что Сан почти ничего не ест, он приносил ей продукты, которые, как ему казалось, она может захотеть, — пирожные, конфеты, тропические фрукты. Он садился рядом с ней на диван и оставался там в тишине до самой ночи, проверяя упражнения или читая книгу. Иногда он брал ее руку и крепко прижимал к себе, не говоря ничего, просто чтобы она вспомнила, что он рядом, и что никогда не оставит ее одну. Все очень обрадовались этой внезапной перемене в Сан. Мы подумали, что это от того, что она просто поговорила с Андрэ, убедилась, что он жив, что помнит ее. От надежды на очередной звонок Лии, который та пообещала. Голос ребенка разрушил ее печаль, проткнул пузырь отрешенности и грусти, в котором она жила с момента его похищения. Как поступают близкие люди, когда кто-то преодолевает тяжелый этап, Лилиана, Зенайда и я стали строить для Сан планы в тайне от нее. Мы были так довольны ее отношениями с Луисом, что даже осмелились высказать друг другу предположение, что она захочет родить от него ребенка. Конечно, это не заставит ее забыть об Андрэ. Она всегда будет носить его в сознании, неизбежно будет вспоминать каждый день его жизни, его маленькое тельце, которое будет развиваться вдали от нее, которое постепенно будет обрастать мышцами и волосами, пока он не превратится в юношу, полного энергии, который потом превратится во взрослого мужчину, отмеченного возрастом, а его мать будет все время представлять его себе как комочек гладкой кожи и нежной плоти, который от нее однажды трагически оторвали. Но нам казалось, что Сан пойдет на пользу второй раз стать матерью, использовать ликую энергию, которую распространяют дети, не спрашивая.
В любом случае, она чувствовала себя довольно хорошо, гораздо лучше, чем мы ожидали. Шли месяцы, и она набрала потерянный вес. Быт неприятный момент, когда состоялся суд. Случилось примерно то, о чем говорила адвокат, но еще хуже: судья постановил, что это не похищение, а просто «изъятие». И заявил, что Бигадор должен вернуть ребенка. Вот и все. Сан почувствовала себя незащищенной и брошенной законом, но ничего нельзя было сделать.
В остальном она жила нормальной жизнью, — работа, Луис, встречи с Лилианой и другими подругами… Она часто говорила об Андрэ, но делала это не так, будто вспоминает потерянного ребенка. Она рассказывала о его делах, фразах и шутках, жестах и играх, как будто они состоялись только что и состоятся снова на следующий день. Иногда, каждые четыре или пять недель, она говорила с ним по несколько минут, когда Лиа могла ей звонить так, чтобы Бигадор не узнал. Мальчик продолжал плакать и просить ее, чтобы она его забрала. Несмотря на все это, никто из тех, кто не знал ее историю, не сказал бы, что эта женщина скрывала какие-то страдания, хотя мы представляли, как ей тяжело держать в тайне свою грусть, каждую минуту делать вид, что она не живет с этой не проходящей тоской, острой, как кинжал, который мог впиться в нее в любой момент. Но как бы хорошо мы ее ни знали, мы и представить не могли ее планов. Мы забыли, что Сан в беде способна принимать необыкновенные решения. И если она принимала решение, она претворяла его в жизнь.
Третьего октября 2007 года, спустя почти год после похищения Андрэ, Луис отправился в половину восьмого утра проводить свои лекции, как обычно. Когда он выходил из дома. Сан собиралась на работу. Они спокойно попрощались, — пока, милый, до скорого, хорошего тебе дня. Она его поцеловала немного странно для утренней спешки, очень долгим, возможно, немного грустным поцелуем, и сказала: «Я очень тебя люблю». Но он не догадался, что этот жест был знаком. Вернувшись в четыре, он нашел конверт на свое имя на столике у входа. Он вскрыл его, обеспокоенный и нервный. Сан сообщила ему в письме, что поехала в Анголу за Андрэ, и просила не следовать за ней, позволить ей самостоятельно выдержать бой. Она не хотела подвергать его опасности. В это время она уже была в самолете, перелетающем алжирскую пустыню или камерунские джунгли, пересекая Африку по направлению к тому месту, куда ее тянула сила решимости, каждый торопливый удар ее сердца и ее несокрушимая надежда.