— Прощен.
— Но ведь Вы все равно погибнете, мой господин? — душа герцога погружалась в отчаяние. Неужели все. Все бесполезно. Бессмысленно, как трепыхание бабочки на иголке.
— Да, — Император, однако, расстроенным не выглядел. — Но не все так однозначно.
Ухоженная рука поднесла бокал к пепельным губам. Рубиновая капля стекла по безупречной перламутровой коже и была подхвачена вышитым платком.
— Хм. А ведь эта игра может быть очень интересной, — на лице Императора появилось мечтательное выражение. — И занятной. Возможно, даже моя скука на время отступит.
Император присел на свое кресло.
— Правда параллельно с основным планом придется проработать альтернативную, так сказать, вертикаль власти.
— Чтобы в случае вашей смерти Империя могла дальше существовать, мой господин?
— Верно, Дан. И надо бы поставить в известность хотя бы Первого Сенешаля.
— Его-то зачем? — поморщился Дан. Он терпеть не мог заносчивого альва.
— Так надо. Это часть плана.
— А какой у нас основной план?
— Тебе, я смотрю, интересно стало? — черно-золотой глаз ехидно прищурился. — Ну тогда слушай.
Дан превратился в слух.
— Хотя нет, пока не слушай, — вынырнул из задумчивости Ворон. — Ты через приемную шел, не видел его?
Речь, похоже, шла о… хм, коллеге Дана.
— Не видел, мой господин.
— Ну так посмотри, — махнул рукой Ворон. — Только аккуратно.
Дан подошел к двери и приоткрыл ее так, чтобы оставалась лишь едва видимая щель. Пара мгновений поисков и вот в поле зрения попал единственный в своем роде расфуфыренный жирный темный альв. Кресло рядом с ним занимала монументальная стопка бумаги.
— Сидит, мой господин, — доложил Дан, не отрываясь от наблюдения.
— С прорвой годовых отчетов?
— Насчет отчетов — не знаю. Отсюда не видно, мой господин. Но бумаги многовато, конечно.
— Зови его сюда.
На ронове этот франт тут нужен, Дан не представлял. Но Императору виднее.
— Эдлер тод Ариил, — негромко позвал Дан секретаря. — Пригласите в кабинет эдлера Каэльаэра.
Тод Ариил кивком подтвердил, что понял. И не успел еще Дан вновь устроиться в отведенном ему кресле, как в кабинет с трудом протиснулся лорд-наместник, тягая за собой давешнюю кипу бумаг. Толстый альв даже сумел изобразить поклон в сторону Императора.
— Лишь Око только встало, а вы уже в трудах, мой господин, — проговорил-пропел Каэльаэр.
— И тебе не болеть, — хмыкнул Ворон. — Присядь.
— О, Дан, соратник мой в радении о государстве, — умостил свой монументальный зад лорд-наместник в кресло напротив. — Как жизнь? В порядке ли семья? И радует ли дочь?
— Приветствую, эдлер, — вот далась этому хлыщу его семья. — Все хорошо.
На этом обмен приветствиями и завершился.
— Каэль?
— Да, господин мой, — оторвался альв от игры в гляделки с Даном. — Готов к отчету я, все предоставлю в лучшем виде. Часов за пять должны мы уложиться.
— Повременим слегка, — Повелитель позволил себе легкую гримасу неудовольствия. — Что ты знаешь о пророчестве, Каэль?
— Всего не описать, мой Повелитель.
Дан подобрался. Как он и думал, могла произойти утечка. Осталось понять, кто проговорился.
— Ну ты попробуй, — губы Императора тронула улыбка.
— В году восьмом от Сотворенья, — вдохновенно затянул первый сенешаль. — во дни пророка Лебеды, прозрел он странное виденье, и …
— Стоп-стоп, — замахал руками Ворон уже откровенно посмеиваясь. — Песни Эн-Соф ты знаешь хорошо. Никто и не сомневался. Ты по делу скажи что-нибудь.
Лорд-наместник в лице не изменился, но глаза стали серьезными. Эти глаза демонстративно покосились на Дана.
— Здесь все свои, Каэль, — произнес Повелитель.
— Свои, конечно, что тут скажешь, — скептично проворчал Каэльаэр. — Напела птичка мне давеча, что есть пророчество одно. Да только Дан его скрывает от взгляда даже господина. Вот тут бумажечка в докладе как раз о том…
— Какая еще птичка? — прошипел рассерженным котом Дан.
— Увы, — отрицательно качнул головой альв. — В познаниях природы я не силен.
— Прочти, — Ворон поднял со стола листок и передал первому сенешалю.
Альв справился с чтением быстро, благо текста там было всего ничего. Да и в уме лорду-наместнику не откажешь, должен все понять, и минуты не пройдет. Император, тем временем, выставил на стол третий бокал и наполнил его вином.
— Подтекст сих слов мне неприятен, — подумав пару мгновений, заключил Каэльаэр.