— Понимаю…
Тём покачал головой.
— Нет, крошка, не понимаешь. У меня в руках идеальное средство давления на тебя.
Ком в горле достиг максимальных размеров. В груди горело, глаза пекло, но я, как могла, сохраняла лицо. Я ведь сама этого захотела.
— И знаешь, что? — ещё понизил тон Ларионов.
Я не знала. Просто ловила ускользающие остатки сомнений и ждала окончательного вердикта. Но… Тем вдруг замахнулся в сторону обрыва и, разжав пальцы, резким движением дернул рукой в сторону обрыва. Он теперь глубоко вдыхал и выдыхал, а я пыталась прийти в себя.
Стук по вискам, ещё один, и ещё.
— Тем… Ты её… Выбросил?
Ларионов обернулся на меня.
— Нет, в фильмах так делают, — теперь он широко улыбнулся, а я нахмурилась. — Успел переложить флешку в другую руку, пока разговором тебя отвлекал. Но выглядит впечатляюще, да?
Не то слово.
— Всё ещё не понимаешь? — снова стал серьёзным Ларионов,
Он покачал головой, и с этими словами подошёл к месту, где мы сидели ещё некоторое время назад на пледе. Костер снова потрескивал — герели остатки хвороста. Я вглядывалась в языки пламени, смотрела на Тёма и сама сгорала изнутри.
— Доверие — такая хрупкая вещь, Лера, — проговорил Ларионов, не поднимая на меня взгляд. Он разжал ладонь — в его руке действительно всё ещё находилась флешка. — Без него ничего не получается.
Тём метнул в меня взгляд, а в следующую секунду бросил флешку в костер.
— А вот теперь всë.
На глазах всё-таки выступили слёзы.
Что? Он серьёзно?
— Мне плевать, кто ты. Что ты творила и какими методами прогрызала себе дорогу в прошлом. Поняла? Никаких планов мести я не строил.
Я едва сдерживала эмоции, ещё не до конца поверив глазам. И то, что слышала, я пока ещё не в полной мере осознавала.
— Никто и никогда больше не увидит, что там. И не узнает о том, кто ты. Я в том числе.
Ларионов одарил меня красноречивым взглядом и продолжил, сделав несколько шагов навстречу:
— Я знаю тебя, Лерка. Знаю, и всё это, — он кивнул головой на пламя, — просто пепел. Он ничего не изменит. Но если таким образом ты перестанешь париться, что я там о тебе подумаю, пусть будет так.
Теперь в груди зрели противоречивые чувства — они закручивались в спираль, они вытягивались в струну, они звенели. Я привыкла стойко переносить всё, что преподносила мне затейница-судьба, а вот сейчас поверить не могла в происходящее. Возможно, поэтому так внезапно вырвался измучивший меня вопрос:
— Зачем ты возишься со мной, Ларионов?
Зачем разбиваешь мне сердце, даже не подозревая, как сильно я тебя полюбила.
Зачем эта забота?
Эти благородные жесты.
Зачем окунаешь в иллюзорное настоящее, которое вдребезги разлетиться о завтра.
Артём как будто с удивлением поднял брови:
— Затем, что ты нужна мне.
— Надолго? — ухмыльнулась.
Тём сунул руки в карманы, но ничего не ответил. А я резко обернулась к обрыву — скрывать настоящие чувства становилось сложнее. Чтобы унять пульс, я глубоко дышала, но это ни черта не помогло. И хоть внезапный порыв ветра обдал вечерней прохладой, а в ноздри ударил аромат хвои и листьев, шея покрылась мурашками не из-за игры природного явления.
Я затаила дыхание, почувствовав, как Тем обхватывает меня за талию со спины. Он притянул к себе так крепко, что все усилия наладить ритм полетели к чертям. И когда Ларионов, прикоснувшись губами к моим волосам, сделал глубокий вдох, я сильнее зажмурилась, окунаясь в спасительное тепло сильных рук.
— Лер, — прошептал Тём и, прижав меня ещё, уткнулся куда-то в шею: — Я ведь люблю тебя, Лерка. Неужели ты до сих пор не поняла?
Сердце метнулось вниз и, совершив немыслимый кульбит, вернулось новым учащенным ритмом. Я резко обернулась, и оказавшись так близко к пухлым губам, рвано выдохнула:
— Что… ты сейчас сказал?
Ларионов так серьёзно меня разглядывал, осторожно держа теперь за плечи. Он не шутит ведь?
Он серьёзно?
— Каждый раз, когда ты на меня так смотришь, крышу уносит, а уж когда касаешься, пар из ушей валит. Вот, что я сказал. У меня внутри каждый раз мини-взрыв происходит от твоих взглядов. И иногда кажется, что в попытке к тебе приблизиться, меня волной смоет нахрен. А всё равно хочется ещё. И ещё. Нырнуть в цунами — вот так. Чтобы размазало, чтобы кайфануть, потому что ты к этому армагеддону причастна. И если так хочешь знать — ни разу подобного не испытывал.