Выбрать главу

Номер был крохотный, мебель практически отсутствовала: кровать, тумба, стул, а само убранство вызывало вопросы. Ощущение, что здесь давно никто не останавливался — на тумбе слой пыли. Впрочем, меня всё это сейчас не особо беспокоило.

Душ принимала без эмоций, просто стояла под ледяными струями и смотрела на мокрую плитку, которая от напора покрывалась капельками воды всё больше. А затем втирала в кожу гель для душа с приторным ароматом ванили, и отчего-то эта наполнившая душевую сладость начинала раздражать. Не бывает ванильных финалов в жизни. В случае со мной это исключено.

Что я здесь делаю и зачем?

Пыталась себя убедить, что это просто слова Алекса. А он умеет манипулировать, не договаривая. Наверняка ведь специально всё это написал. Знал, как именно прозвучит его послание.

И всё же, письмо — не пустой звук. Крут всегда двигался к пьедесталу полуправдой, но всё, что он произносил, оказывалось фактом. Пусть и искаженным оттого, что понять одну и ту же фразу можно по-разному. В этом была его сила — Алекс вызывал страх истиной.

Допустим, есть шанс, что меня обошла стороной катастрофа, но и то, что она всё же произошла, вероятность огромная. Если полунамеки Крута окажутся той самой сковывающей по рукам и ногам правдой — как я жить с этим буду?

Ответа, к сожалению, не находила.

В любом случае, я должна взять себя в руки. Обязана. Обернувшись в полотенце, вышла из ванной и тут же уткнулась взглядом в аккуратно разложенные на кровати джинсы и майку, которые предусмотрительно оставил для меня заботливый Ларионов. Ларионов.

Ла-ри-о-нов.

Черт.

Я вдруг сильно зажмурилась и, опустившись на колени, ударила ладонями по кровати. И ещё раз. И ещё. Одежда под ладонями смялась от моих действий, тогда я сама скинула ее в порыве и принялась бить по матрасу так яростно, как будто могла этим что-то поменять.

Облако пыли от моих ударов взмывало вверх и рассеивалось в ускользающих лучах заката. А я продолжала молотить по покрывалу, как по груше, продолжая выплёскивать ненавистные эмоции.

Лишь почувствовав, как горят ладони, поняла, что по щекам катятся слезы.

Что же мы натворили?

Теперь меня то знобило, то бросало в жар. Я растирала плечи руками и кусала губы, чтобы не кричать. Я пробиралась пальцами в волосы и сжимала их с такой силой, что кожу головы начало жечь от боли. А потом снова лупила по кровати.

Пусть всё окажется неправдой.

Пусть.

Неправдой. Неправдой, неправдой.

Немного успокоившись, я оперлась о стену позади, вытянув ноги, и устало закрыла глаза. И сколько так просидела понятия не имею, а когда пришла в себя, комната уже погрузилась в темноту.

Вскоре услышала, как в замке проворачивается ключ, и затаила дыхание. Дверь номера открылась, узкая полоска света от входа протянулась до подоконника, однако вошедшего видно не было. Послышался осторожный шаг, и в обзоре показалась вытянутая тень от света в коридоре. Я готова была обороняться, но выдохнула, когда услышала голос Ларионова:

— Лер? — позвал он меня, я же быстро вскочила и вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Тук-тук, к тебе, можно?

— Тём, нельзя.

— Я уже всё видел вообще-то, и ещё бы посмотрел.

Я не отвечала. Просто глубоко вдыхала и выдыхала, пока Ларионов топтался на пороге, в комнату не заглядывая.

— Нельзя, — прошептала едва слышно и громче добавила: — Нельзя.

— Ладно. Если ты настаиваешь, я приму…

— Ты можешь уйти? Снять другой номер. Рядом.

— Но…

— Пожалуйста, Тем.

— Ладно, я что-нибудь придумаю.

Ларионов не уходил.

— Лер, — позвал меня. — Какая бы ещё хрень не произошла, что бы там не оказалось на флешке, я буду рядом. Ты слышишь меня?

Слышу, Тем. Ты не будешь. И здесь мы бессильны.

— Ты не думай, что меня напугать возможно. Я с тобой, ясно?

— Хорошо, — произнесла в ответ, глотая очередной ком.

Так странно. Ещё пару часов назад, я волновалась лишь об одном, что Тем увидит на видео моё прошлое, узнает, что я творила. Как подставляла его близких, как начинала своё путь на самое дно. Поймёт, в чем замешана, в каких громких делах и гнусных подставах. И этот компромат действительно был на флешке. Крут не соврал и здесь.

Отвратительные доказательства моего тёмного прошлого во всей красе на маленькой микросхеме — вот что вызывало ужас ещё вчера. А сегодня всё изменилось.

Теперь это не имеет значения. Ведь там, в письме, Крут назвал имя третьего, кто приезжал в гостиницу двадцать шесть лет назад. Туда, где работала моя мать. Тогда, когда она была в отчаянии из-за мужа-тирана и, напившись, даже не запомнила, кто из троих мой отец.