Крут так же много раз проводил параллель между мной, девчонкой из маленького городка, с жизнью Михаила Зотова. Который всю жизнь провел исключительно для себя. Не обремененный семьёй Медведь катался как сыр в масле, в то время, как моя жизнь была похожа на ад.
И нет ни одной причины радоваться родству хоть с одним из них. Мне абсолютно ничего от предпологаемого отца не надо, и вряд ли кто-то из нас испытает симпатию просто от факта совпадений по ДНК.
Так что изменится, узнай я правду?
Перевела взгляд на ландшафт, раскинувшийся у подножья горы: солнце только начинало свой путь к горизонту; ещё немного и начнётся самое яркое представление. Завораживающее, дерзкое. Выжимающее чувства от трепетного ожидания до необъяснимого восторга, пока виднеется диск.
Я люблю смотреть на закат. От еле уловимого молчаливого начала до конца. Когда ярко сверкнув на исходе, солнце распыляет по линии горизонта буйства огненных оттенков. А потом, нежно окутав пастельными тонами небо, светило начнет свое черное дело — неявное, но стремительное погружение в вязкую темноту. Которая обязательно заберет все чувства до последней капли и растворит в прохладе ночи.
После эпичного представления всегда наступает темнота.
Но не всегда всё так радужно — ведь порой, когда под небосводом царствуют тучи — ночь приходит внезапно. И становится неважно, какие краски бурлят за темной бездной.
Лирика. Но тем не менее, всё перестаёт иметь значение, когда ты теряешь дорогого человека. Ни содержимое флешки, ни переживания о том, что это содержимое вскроется и станет достоянием общественности. Ни новости о каком-либо родстве.
Ничего не важно, когда ты теряешь.
По-настоящему теряешь.
Я испытываю леденящий ужас каждый раз, вспоминая тот день, когда контрастом на фоне того, что вновь обрела, почувствовала, что в один миг всё потеряла.
Тём там, на парковке у оврага, был уверен, что спасает мне жизнь, и возможно, не оттолкни он меня, всё закончилось бы иначе. Но Алекс точно знал, что не я, а Ларионов окажется жертвой.
И Артём предоставил Круту еще одну возможность снисходительно улыбаться и чувствовать приближение очередной победы. Этот чёртов стратег намеренно выждал удобный момент. Чтобы я всё видела, чтобы у Тёма не было возможности отскочить в сторону.
Он ехал на меня осознавая, что Ларионов бросится меня спасать, а сам… сам подставится.
От воспоминаний к горлу подкатила тошнота, я и сейчас, спустя время, слышу свой собственный крик. Я как будто переношусь в то утро. И снова чувствую, как за мгновение всё внутри обрывается, а тело охватывает парализующий страх.
Вот Алекс несётся на Ларионова, безжалостно сокращает расстояние, дополняя зловещую картину своим беззвучным смехом.
Я пытаюсь успеть к Тёму, неосознанно бросаюсь в его сторону, но секунды слишком коротки. Не снижая скорости, Крут будто ещё яростнее давит на газ, а дальше всё как в тумане — глухой удар, скрежет металла и отлетевший от толчка Ларионов. Гул в ушах, разрывающая тяжесть в груди, а затем по вискам начинает долбить сумасшедший пульс.
На ватных ногах я вмиг подбегаю к Ларионову и почти падаю рядом, чувствуя, как всё тело трясет от непринятия происходящего. Одно ясно — Крут не всё рассчитывает, я замечаю причину смягчающего удара — в бок чёрной иномарки за мгновение до катастрофы, врезается тот самый серый джип, который совсем недавно стоял на парковке. Обе машины начинают кружить по мокрой трассе — крутой разворот на триста шестьдесят, скрежет тормозов, и снова рёв двигателя. Кажется, что перед глазами кадры какого-то боевика, а потом в какой-то момент всё исчезает.
Я настолько шокирована, что понимаю лишь отчасти — обе машины, не справившись с управлением, оказываются в кювете, а высота там немалая. Какое-то время слышатся звуки сминаемого от столкновений металла. Кто бы ни был за рулём джипа — я просто не успела рассмотреть, но этот безумец буквально столкнул иномарку Крута с обрыва.
Но на этом ничего не заканчивается — спустя мгновение оглушают звуки взрыва — и из оврага ввысь поднимается чёрное облако. Горло тут же сковывает приторным спазмом. Запах гари разносится по окрестности и забивает лёгкие — мне и так сложно дышать, и я в порыве прижимаю ладонь к губам.
Всё это время я мысленно прошу лишь одного — чтобы Тем пришёл в себя. Сейчас, когда я знаю, что он мне никакой не брат, когда я понимаю, как глупо я могу его потерять, когда так явно осознаю, что сильно люблю.
И пусть не знаю, что именно Тём чувствует ко мне.
Но он нужен мне. Нужен. И именно сейчас я совсем ничего не могу поделать.