– Предъявите ваши документы, пожалуйста – сказал сержант полиции уже более мягким тоном.
Я полез в рюкзак и долго копошился, разыскивая папку с бумагами.
– По какому делу в Тубане? – не унимался патрульный.
Его напарник стоял чуть позади и весь вытянулся, пытаясь высмотреть содержимое моего рюкзака.
– Я биолог, еду по работе на Крайний Север, – выпалил я.
Эта легенда была заготовкой как раз на случай встречи с полицией, потому что я считал, что правда их не устроит и повлечёт за собой дополнительные расспросы. Наконец я достал папку и предоставил полицейским свой паспорт.
– Биолог? – недоверчиво переспросил сержант. – А что, ещё не всё нашли и разведали? Я думал, что это уже вымершая специальность.
– Вымирающая, – ответил я, печально выдохнув.
Мой паспорт просканировали на мобильном небольшом сканере, который проверял по базе данных наличие у гражданина каких-либо нестыковок с правопорядком. К счастью, в ответ на мой паспорт сканер выдал зелёную табличку с надписью «В розыске не числится».
– Всё в порядке, Винсент Лукьянович МакКлай. Хорошей работы. Будьте аккуратней, здесь неместных не любят, – с каким-то довольным лицом отрапортовал сержант и, вернув мне паспорт, направился с напарником к выходу.
Напарник уже у дверей еле слышно прошипел сержанту:
– Ну и имечко – Винсент Лукьянович МакКлай.
Убирая паспорт обратно в папку, я увидел в ней уже позабытый дневник и решил вписать в него всё, что произошло со мной за прошедшее время. За этим занятием и пролетело оставшееся до поезда время.
Нужный мне поезд прибыл на станцию с десятиминутным опозданием, в связи с этим остановку сократили до 5 минут. Кроме меня и полиции, на перроне никого не было. Найдя свой вагон, я заскочил в него и сразу пошёл в туалет переодеться и умыться. В купе кто-то уже спал. Я постарался не шуметь. Расстелил простынь и лёг спать.
Снилось мне, что плыву по реке из густой, дурно пахнущей, кроваво-коричневой жидкости. Навстречу далёкой, еле заметной, сияющей голубым светом точке. И сколько б я ни плыл, она оставалась неизменно крошечной. Когда же я попытался обернуться, мою шею пронзила страшная боль, будто застужен нерв. Но я успел увидеть, что уплываю от огромного чёрного трона из костей с сидящим на нём безобразным, иссушенным как мумия великаном.
Глава II
Одиночество – это независимость, его я хотел и его добился за долгие годы. Оно было холодным, как то холодное тихое пространство, где вращаются звёзды.
День тринадцатый, 31 августа
В окне поезда мелькали жухлые, желтеющие поля, редкие перелески и посадки. По тому, как гнулись верхушки деревьев и как надсадно махали крыльями вороны, угадывался порывистый ветер. Полузаброшенные деревушки с ржавыми табличками проносились мимо: Дубхе, Мерак…
В купе вместе со мной ехал пожилой высокий полный мужчина. Его классический чёрный костюм висел у выхода, сам он был одет в белую футболку и синие спортивные штаны с узкими красными лампасами. Лицо его было гладко выбрито и свежо. В своих руках он держал журнал «Невероятные факты науки», на столе лежало ещё несколько газет. «Хорошо, что интеллигент, – подумал я, – спокойно доедем».
Мерное покачивание поезда и стук колёс убаюкивали меня. Сквозь дрему я слышал названия станций. На станции Фекда в наше купе ворвался зловонный, сильно пьяный мужик.
– Эй, мужики. Привет. Это какой вагон? Мне тринадцатый нужен.
– Это восьмой, – толкая его в бок, дальше в хвост поезда, прошипел второй такой же пассажир.
От давления пьяный провалился в наше купе. Упав на живот, залил пол водкой из, видимо, не закрытой бутылки во внутреннем кармане куртки. Встав с красноречивым матом, он поправил содержимое кармана и в ускоренном темпе, шатаясь последовал за уже ушедшим товарищем.
После того как он закрыл дверь нашего купе, запах его перегара с нотками мочи, дешёвого табака и разлитой водки долго ещё висел в воздухе. Букет этих ароматов подействовал на меня как нашатырь. Сон как рукой сняло. Поймав на себе взгляд тучного мужчины, зажавшего нос рукой, я, скривившись от зловония, спросил: