Иерей не выдержал и тонким, но уверенным голосом сказал:
– Не разумом смотреть надо на мир, а душой. Разум слеп, и Божий промысел не видит. Девчушка вон прошла, одета аки продажная девка, прости, Господи. Разум её думает, что она любовь иль спонсора себе ищет, а душа наверняка понимает, что сатане себя продаёт. И вот если возобладает душа над ней не поздно, то, может, и спасётся, а коль нет, то гореть ей в геенне огненной.
– Вот такими страшилками запугали вас в семинарии, теперь каждые пять секунд креститесь, – насмешливо сказал Никитич.
– Я не за себя боюсь, милый человек. Я за ваши души переживаю и молюсь. Мы с вами и так грешны от рождения, и грех свой искупать должны всю жизнь. Так и того не можем, продолжаем грешить. Бог нас создал по своему подобию, да вот только искуситель жизни не даёт.
– Меня создали родители, кто вас – не знаю, – отрезал Севастьян, продолжая усмехаться.
Физик явно подтрунивал над священником, и мне даже стало его жаль. Я решил вклиниться в разговор.
– Мне нравится считать, что тело созревает в утробе матери и в момент появления на свет в нём зарождается душа. И пока тело растёт, развивается и угасает, в нём зреет душа. Причём именно момент естественной смерти знаменует момент окончательного созревания души.
– А откуда берётся эта душа? Откуда тело? И куда душа потом девается? – наперебой засыпали меня вопросами попутчики.
– В любой религии не меньше вопросов, а в науке ещё больше. Но я не настаиваю на том, что моё мнение – истина, мне просто приятно так считать. Можно пофантазировать о происхождении тела и путях души. Как мы знаем из науки, ничего не берётся из ниоткуда и мы состоим из молекул, атомов и ещё более мелких частиц. И эти частицы, даже находящиеся рядом в нашем теле, может быть, прошли путь к нам через многие световые годы из различных мест Вселенной. А зарождение жизни, кроме известных нам биологических процессов, происходит ещё и при участии души родителя.
Душа родителя направляет лучший биологический материал и свой росток в лоно. Для создания лучшего. Своего рода косморелигиозная эволюция. А после созревания душа отправляется в недоступный для нашего понимания мир. Не отдельный от нашего. А невидимый и не ощущаемый в полной мере, как ребёнок в утробе матери не может понять и видеть окружающий его мир, так и мы не можем понять мир духов. И как для ребёнка его родители до определённого момента и есть всемогущие боги, так и совокупность душ в невидимом нами мире является богом для нас.
– Я уже начинаю быть вашим первым приверженцем. Очень красивая теория, – сказал Севастьян, улыбаясь, как улыбаются детским глупым рассуждениям.
Отец Георгий же смотрел с лисьим прищуром и еле заметной тонкой улыбкой, теряющейся в бороде.
– А как же всё-таки зарождается душа? Ведь если росток, как вы выразились, переходит от родителя, то и развиваться она должна начать ещё в утробе. И тогда душа зреет, что ли, дольше или как? И откуда взялись все эти атомы?
– Ну, вы, уважаемый, совсем уж так не нападайте на нашего спутника. Он же сказал, что ему так просто приятно думать, – вступился за меня Севастьян, – а атомы ясно откуда. Из молекул, а те из нашего тела, а те из съеденного нами, а там они из растений и мяса. Там из почвы и воды, дальше из литосферы и атмосферы, те в свою очередь из космоса и мантии Земли, и в конечном счёте все из космоса.
– А в космосе откуда? – резко, почти взвизгнув, спросил Севастьяна отец.
– В космосе из сингулярного когда-то материала, начавшего расширяться в период Планковской эпохи, так сказать из Большого взрыва, – хотел Севастьян запугать терминами Георгия.
– Ну и что же было до Большого взрыва и откуда там ваши всякие частицы?
– Бог его знает! – Мы взорвались громким смехом…
Поезд остановился на какой-то большой станции, и мы все решили выйти вдохнуть свежего воздуха.
На перроне суетились продавцы и потребители. Уже смеркалось. Воздух провинциального вокзала был приятно прохладным, но далеко не свежим. Его наполняли запахи нефтепродуктов и жареного теста. Я купил себе шоколадно-протеиновый батончик Big Bang, заметив забавное совпадение в его названии и недавнем разговоре с попутчиками. После станции мои недавние собеседники уставились в своё чтиво, а я, замечтавшись о предстоящих приключениях, уснул. И ничего не снилось.
Ранним утром – пока пассажиры спали, я сошёл с поезда. Дальше с этими людьми мне было не по пути. Маршрут поезда поворачивал на восток, а меня ждал мой северный путь.