ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ОВЛАДЕНИЕ ИМПЕРИЕЙ
НАСЛЕДСТВО И НАСЛЕДНИК
В Вавилоне не было обычая записывать акты гражданского состояния, поэтому даты рождения Навуходоносора мы не знаем и можем лишь строить догадки. Когда его отец Набопаласар в 607 году вручил ему власть над армией, он, по словам Бероса[2], был «подростком»; а этот вавилонский историк, писавший по-гречески в III веке, был весьма информированным, хотя и жил много позже событий, о которых повествовал. Так что царевичу тогда исполнилось лет двенадцать — четырнадцать: именно в этом возрасте на Ближнем Востоке начинали приобщаться к взрослым делам. Стало быть, он родился около 620 года, когда его отец уже примерно пять лет как был признан вавилонским царем. Умер он своей смертью (от болезни, согласно тому же Беросу), когда ему было около 60 лет. Навуходоносор царствовал 43 года (605—562) — дольше, чем любой вавилонский или ассирийский владыка, начиная со II тысячелетия. Впрочем, один ассирийский царь XII века правил на три года больше, а Хаммурапи Вавилонский[3] (1792—1750) — столько же. Показательно другое: средний срок правления ассирийских царей составляет примерно 13 лет, а вавилонских — 18; среднее арифметическое для обеих стран — чуть больше 17 лет. Факт налицо: Навуходоносор сохранял власть в течение необыкновенно долгого времени, и его дела не только были известны современникам, но и сохранили его имя в памяти потомков.
Мы не знаем, когда младенец или ребенок получал имя, кто его нарекал; свидетельства на этот счет противоречивы. Правда, в случае Навуходоносора всё указывает на то, что имя ему выбрал отец. Он звался Набу-кудурри-усур (транскрипция «Навуходоносор» привычна, но очень приблизительна): «Набу, храни моего сына и наследника». Вавилонские собственные имена иногда представляли собой клички («Мышонок», «Храпун»), но чаще являлись небольшими предложениями, в повседневном употреблении сокращавшимися, В этом смысле имя будущего царя не отличалось от имен подданных, хотя и не было распространенным. Впрочем, отец и сын звались почти одинаково: «Набопаласар» тоже значит «Набу, храни сына и наследника». При всём том современники безошибочно видели в имени то, чем оно и являлось для властвующего царя: политическую декларацию. В конце XII века Навуходоносор I[4] возродил международный и внутренний престиж Вавилона после тяжелейшего упадка, заново отстроил нацию, вышедшую из жестоких смут. Он завоевал эламитов — народ, живший в Сузской долине на юго-западе нынешнего Ирана. Он же восстановил храмы по всей стране, его время было одной из самых блестящих эпох расцвета литературного творчества. Военный вождь, строитель и покровитель искусств — вот миссия, к которой его тезка считал себя предназначенным с рождения.
О его матери ничего не известно, и можно решительно предположить, что она не имела на него никакого влияния. У него были два младших брата, о которых он никогда не говорил и которые, насколько нам известно сейчас, не играли важной роли в государстве. Один из них, Набу-шуму-лишир («Набу, да славится имя его!»), на третьем году правления Навуходоносора, очевидно, обладал какими-то воинскими полномочиями; но это место в тексте источника повреждено, и больше мы ничего о его статусе не знаем. Впрочем, объявляя Навуходоносора «перворожденным своим», Набопаласар не просто официально признавал очевидный факт, что он был «сыном царским из дома наследного», как говорит хроника. Прилагательное «первый» для вавилонян имело и более широкий смысл: «превосходный», а также «служащий примером». Таким образом, отец публично объявлял особое почтение к своему наследнику и призывал подданных следовать его примеру.
У отца с сыном были, по всей видимости, хорошие отношения; по крайней мере источники, невзирая на скудость сведений, позволяют это предполагать. Стареющий Набопаласар полагался на порядочность и воинские таланты своего первенца. Он удивительно тепло говорит о двух старших сыновьях в рассказе о церемонии, положившей начало большой работе по сооружению «Дома — основания неба и земли»[5] — ступенчатой башни в Вавилоне[6]. Согласно тысячелетнему ритуалу царь и его семья должны были символически участвовать в закладке первого кирпича: «Обрядил я корзины в золото и серебро; и дал я нести Навуходоносору, перворожденному моему, возлюбленному сердца моего, в корзинах глиняных вино, смешанное с елеем, и вещества <благовонные> с войсками моими. И дал я мотыгу и колесницу Набу-шуму-лиширу, брату его, плоти от плоти моей, брату его младшему, возлюбленному моему». Сам же Навуходоносор позднее рассказывал о завершении строительства много сдержаннее (грамматическое несогласование сохранено в соответствии с оригиналом): «Башня ступенчатая в Вавилоне <…>, для которой царь Вавилонский, отец мой, родитель мой Набопаласар очистил место искусством волшебства <…>, которой основания поместил он в преисподней […], которую возвел высотой на тридцать локтей, вершину же ее не воздвиг он; я сделал, чтобы Дом — основание неба и земли воздвигли до самой крыши, да спорит он с небесами». Надпись Навуходоносора повторяет выражения, употребленные его отцом, но при этом, кажется, скрыто, под сурдинку его критикует, не без суровости указывая, что утверждение Набопаласара было преждевременным и скорее являлось благим пожеланием. Ведь он хвалился, что «возвел его (храм. —Д. А.) подобно горе» и «воздвиг его людям на диво», но довел здание до высоты менее 15 метров. Впрочем, все современники Навуходоносора и без того это знали, так что со стороны нового царя написать такое не было большим нахальством.
2
3
6
Месопотамские ступенчатые башни в нашей литературе обычно называются зиккуратами, иногда употребляется термин «ступенчатая пирамида».