Через три дня взяла минимум вещей и, ни слова не говоря, пошла к путевому камню. Жора едва успел её перехватить. Женщина посмотрела на него долгим, пустым взглядом, взяла под руку удивлённого таким обращением проводника и ступила в лиловый туман.
Он выдержал два дня. А потом отправился вслед за ней, озвучив камню точку телепортации «к любимой женщине».
Жора не задавался вопросом, как в его желудок поместилась вся Диана. Он чувствовал лишь сытость и безбрежное счастье — человека, который по капле уничтожал его своим презрением, больше не существует. Он вдруг подумал, что, если бы не жена, он давно бы себя простил.
Покидая подвал, Дряблый снова почувствовал голод, но это не показалось ему странным.
— А где Диана? — спросила аппетитная девочка у костра. — Мне кажется, суп уже готов.
— Я наткнулся на черемшу сегодня, — ответил Жора, давясь слюной. — Она осталась собирать. Пойдём, проведу, поможешь ей, чтобы быстрее было.
— Черемша весной растёт, — удивилась девочка.
Дряблый почувствовал, что просто обязан плюнуть ребёнку в лицо. Слюна оказалась очень густой. Девочка медленно утёрлась и заторможено сказала:
— Черемша долгая деревенеет золотым.
Когда Жора на неё набросился, она даже не сопротивлялась.
Конечно, его увидели. Конечно, на него попытались напасть. Но мужчина, наслаждаясь невесть откуда взявшейся ловкостью и силой, легко уходил от ружейных выстрелов. Плевал он теперь тоже замечательно: метко и далеко. Каждый «помеченный» прекращал охоту и покорно ждал, бормоча что-то бессмысленное.
К закату все были съедены. Через два дня пришла очередь курьеров, а потом тех, кого прислали на их поиски. С последними гостями получилось не очень удачно — один, прежде чем получить порцию яда, сумел связаться с Гомелем. Но Дряблый вовремя его нашёл, так что жертва ничего внятного никому сказать не успела. Заглатывая последнего мертвеца, Жора чувствовал, как на него наваливается сон. Захотелось зарыться куда-нибудь поглубже, туда, где темно, тихо и безопасно. Поэтому он побрёл к высотке. На то, что руки медленно, но упорно удлиняются, а из потовых желёз растут паутинки, которые постепенно сплетаются во что-то вроде кокона, человек не обратил внимания.
В подвале он едва успел забраться в свой закуток, смахнул шкатулку в воду, взобрался на стол, свернулся калачиком и заснул.
Или умер. С первым снегом проснулся не Жора Дряблый, а вендиго.
Глава 10
В первую секунду Лиза вообще не поняла, что проснулась — во рту по-прежнему ощущался вкус сырого человеческого мяса, смешанный с вонью подвальной стоячей воды.
А на вторую секунду всё это стало неважно — «нюх» взвыл, и девушка увидела в сером свете, идущем с улицы сквозь распахнутую дверь, длиннорукого монстра, больше похожего на лохматого гигантского богомола, чем на человека. Лиза не издала ни звука — от испуга перехватило дыхание. Естественно, выпутаться из спального мешка она не успела — вендиго в один прыжок оказался рядом и плюнул.
Щёку и нос обожгло, словно кипятком.
«Я никто не существую меня здесь нет!»
Чудовище, уже тянувшее руки-крюки к добыче, удивлённо всхрапнуло, остановилось, совсем по-человечески почесало затылок.
Лиза трясущимися руками нащупала застёжку, рывком расстегнула молнию на спальнике. Раздался предательский «вжух».
— М? — вендиго дёрнулся, сделал шаг вперёд. Если бы Лиза не откатилась за мгновение до этого в сторону, он бы на неё наступил. Не мешкая, девушка вскочила, перелезла через кресло, чуть не навернувшись со спинки, и, увязая в снегу, побежала к спасительному камню телепортации.
Билась в голове одна-единственная мысль: «Безопасно, да? Безопасно⁈»
Петрович сейчас вообще не была способна думать о другом, например, о том, что плевок, чем-то обваривший лицо, не подействовал на неё так, как надо, то есть, не превратил в безвольную куклу. Или почему она увидела последний день жизни человека, ставшего вендиго, его же глазами. И где он, в конце концов, был всё то время, что Лиза, словно ротозей-турист, шастала по Советам?
Спасительные камни беспрепятственно её пропустили. Петрович обессиленно, хотя пробежала всего ничего, упала в снег и воткнула в него лицо. Жжение слегка притупилось.
«К чертям такие приключения. Домой. Пускай Каримыч собой вендиго кормит».
И только сейчас девушка сообразила, что рюкзак остался у чудовища. А значит, и кровь для открытия телепорта — тоже. Она перевернулась на спину, осторожно стёрла с лица снег.
«Здесь мне ничего не грозит. Но что толку, если нет ни шприца, ни ножа? Даже завалящей железяки какой-нибудь. Сидеть до весны, пока оно в спячку впадёт? Или до той поры, когда шеф через три года разродится новой поисковой экспедицией?»
Лицо уже не так сильно, но всё ещё горело. Девушка снова перевернулась, встала на четвереньки, подползла к самой чистой и большой куче снега, принялась «умываться». Она старалась не слишком тереть, чтобы не поцарапать и так повреждённое непонятно до какой степени лицо, а вот холод мужественно игнорировала. Жжение с каждой пригоршней снега ослабевало, и в конце концов уступило место слабому ощущению саднящей раны.
Лиза поднялась, машинально отряхнула колени и по-хозяйски посмотрела на окружающие её камни.
«Пористая поверхность при определённом упорстве может ободрать кожу. Но, чтобы пошла кровь, да ещё в таком количестве, чтобы телепорт сработал… Нет. Идиотская мысль. Хватит лица. Такое ощущение, что я им по асфальту проехалась».
Лиза нежно, осторожно притронулась к щеке подушечками пальцев. Боль в месте прикосновения на пару секунд усилилась, кожу защипало, но крови на руке не осталось. Девушка вдруг почувствовала что-то вроде сожаления, ведь если бы рана была глубокой, вопрос с пропуском в телепорт решился бы относительно легко.
«Так. Спокойно. Отвод глаз будет действовать ещё минут десять, а то и пятнадцать. Надо просто быстро-быстро вернуться в павильон, схватить рюкзак и сюда. Успею».
Решение не выглядело правильным и умным, но ничего другого в голову не приходило, а время поджимало. Поэтому Петрович храбро вышла из каменного круга.
Именно в этот момент из-за дальнего угла высотки показался вендиго. При дневном свете он выглядел не так страшно, как в темноте, но гораздо более омерзительно.
Голый, частично покрытый белой шерстью, впрочем, Лиза после ночного сновидения знала, что эти редкие неаккуратные пучки скорее паутина. Широкие, совершенно квадратные плечи, длинные руки — кисти не только достают до снега, но и волочатся по нему; укороченные ноги, у которых колени «смотрят» назад, а не вперёд; на голове всё та же шерсть-паутина, но только на макушке и за ушами, а остальное — лысый череп, покрытый какими-то отвратительными прыщами.
А главное, лицо. Вытянутая вниз, к подбородку, громадная челюсть, плоский нос, глаза щёлочки, лоб, переходящий в череп практически сразу над бровями — вряд ли кто-то смог бы узнать в вендиго бывшего человека.
Монстр неторопливо, даже как-то вяло добрёл до двери в подъезд и скрылся в нём.
«В логово полез, тварь».
Не теряя времени, Лиза рванула бегом по своим собственным следам за высотку, в свадебный салон. На её счастье, дверь в здание осталась открытой.
Обогнув так и стоящее посреди дороги кресло, девушка хищно осмотрелась, увидела рюкзак, метнулась к нему, подхватила и, не замедляясь, выскочила наружу.
Лоб зачесался.
«Блин, не успела!»
В голове всплыли «кадры» того, как нечеловечески быстро перемещается вендиго, когда охотится. Лиза припустила так, как не бегала никогда в жизни.
— Помогите! А-а-а! — женский крик, полный боли и ужаса, хлестнул, будто плётка. Петрович даже подпрыгнула на ходу. Она очень мало знала о вендиго до сегодняшнего дня, по сути, только название слышала и то, что такое создание ест людей, но легко догадалась, что это какая-то «замануха», потому что на острове вряд ли есть ещё хоть кто-то живой.