— Рюкзак можешь оставить себе, — отчим помолчал и с неохотой добавил: — И куртку тоже. Всё остальное — в фермерский общак. В карманах одежды точно пусто?
Радуясь, что силиконовая форма для болтов лежит во внутреннем кармане куртки, и она слишком маленькая, чтобы быть заметной, Лиза вытащила из бокового кармашка носки. Все три пары. Олег подкрутил ус и одну вернул:
— На. И хватит с тебя. Так. Ты мне ничего не рассказывала, про делишки Тимура, договорились? Пусть и дальше доверяет тебе щекотливые дела. А теперь поподробней про то поселение.
И он стал выпытывать, далеко ли от высотки телепортатор, заметны ли признаки хоть какого-нибудь источника питьевой воды вроде родника или колодца, есть ли земля, потенциально пригодная для возделывания; сколько, по мнению самой Лизы, там смогло бы жить человек без помощи извне, сильно ли обветшала высотка, так ли уж подозрительно выглядят скелеты в квартирах и нет ли признаков чёрной магии. Услышав, что мертвецов очень много, Олег явственно обрадовался.
«Кажется, у него на тот клочок земли какие-то планы придумались. Интересно, какие».
— Всё, свободна.
Отчим ни разу не повысил голос, мало того, был щедр и даже мил. Лиза, испытывая невероятное облегчение и радость, подошла к двери, посмотрела на хозяина фермы через плечо и улыбнулась той самой улыбкой.
Она сама не смогла бы объяснить, зачем. Раньше никогда так не поступала — Олег Дмитриевич не был тем, кому стоит улыбаться по поводу и без, всё равно не оценит, да ещё подумает, что над ним смеются, а значит, не уважают. К тому же в этом кабинете девушка испытывала только страх разной степени концентрации. Кто в здравом уме в таком состоянии будет скалиться?
Но сегодня то ли порка Антона привела отчима в настолько благодушное настроение, что он подобрел, то ли успехи Лизы его впечатлили, и девушка подсознательно решила закрепить успех, в общем, непонятно.
Она улыбнулась. Олег прищурился.
А потом в два шага подскочил к ней, схватил за волосы и поволок к столу. На ходу пытаясь стянуть с неё штаны.
— Папа! Олег Дмитриевич, не надо!
Олег ничего не ответил. Он рывком повернул девушку спиной к себе, прижал животом к столу, дёрнул за волосы, наклоняя вперёд, схватился за штаны и потянул их вниз. Лиза, бесплодно вырываясь, зашлась в крике ужаса. От испуга вся её суперсила куда-то подевалась.
Олег Дмитриевич никогда не пытался к ней приставать. И не только к ней — его всегда интересовали женщины постарше, лет двадцати пяти — сорока. Ни одна юная девушка и тем более девочка ни разу не стала жертвой его похоти. Тяжёлых кулаков — да. Оскорблений — да. Но не сексуального насилия.
— Я никто не существую меня здесь нет! — в полный голос завопила Лиза.
Отчим тут же её отпустил, растерянно поморгал, подошёл к окну и уставился на улицу. Петрович не с первой попытки, потому что руки ходили ходуном, подтянула штаны и, еле сдерживая слёзы, выскочила из кабинета.
Дежурная жена чистила на кухне картошку. На Лизу она, естественно, не обратила внимания.
Лиза надела шапку по самые брови. Руки всё ещё тряслись, как, в принципе, и все остальные части тела.
«Вот тебе и особая способность. Я думала, она заставляет мужиков хорошо ко мне относиться».
Она вышла на крыльцо и только сейчас поняла, что лицо залито слезами. Лиза попыталась вытереться рукавом, но выделанная кожа справилась плохо.
«Надо поосторожней этим пользоваться. Видно, улыбочка в мужчинах желание сексуальное вызывает, или типа того. А реакция зависит от конкретного человека».
Она, постепенно успокаиваясь, спустилась с крыльца, зашарила в сугробе. Нащупала арбалет, запихнула его в пустой рюкзак и пошла домой.
«Воспитанные, сдержанные, естественно, бросаться на меня не будут. А такие, как отчим, то есть те, кто привык получать всё и сразу… Да уж. Надо поосторожней».
Мать нашлась в дальней комнате. Она сидела за письменным, прикрытым кружевной скатеркой столом, и раскладывала потрёпанную колоду карт Таро. Правой ногой Юлия покачивала кроватку, в которой сопела младшая сестрёнка.
— Разложить тебе? — вполголоса спросила женщина, не оборачиваясь на стук двери.
Лиза поморщилась:
— Не надо.
— Зря, дочка. Сегодня день хороший, карты говорят с большим удовольствием. Мне даже кажется, я их слышу.
— Скажи, почему ты не проверялась на магические способности? — Девушка почесала зудящий лоб, подошла к столу и требовательно заглянула матери в глаза.
— Тише. Глашеньку разбудишь, — прошептала Юля.
— Так почему? — послушно понизила голос Лиза.
Мать пожала плечами:
— В молодости я даже не знала, что так можно сделать. А потом твой отец…
— Отчим.
— Отчим, — вздохнула Юля. — В общем, ты же знаешь, как он относится к колдунам.
— Нормально относится. Потребительски.
— Так-то оно так, но на ферме ни одного мага не живёт. Да и смысл проверять? Откуда могут быть способности у меня?
— Ну, не знаю, — зло шепнула Лиза. — Оттуда же, откуда и у всех.
— Я невезучая, — жалко улыбнулась Юля. — Неинициированные колдуны могут и до того, как, ну… в общем, они сразу могут всякое делать. У меня даже зачатков таких способностей нет.
— Но карты-то с тобой «разговаривают»! — громко сказала Лиза.
— Тише! Пойдём. Глаша только-только заснула.
Мать перестала качать кроватку и пристально посмотрела на младенца. Девочка чмокнула губами, но не проснулась.
— Это просто такое выражение, — виновато сказала Юля уже за дверью. — Естественно, они не говорят. Это просто картинки… А то, что они выпадают в ответ на вопрос так, что жуть берёт от их точности… Не знаю, как это объяснить, дочка. Сама не понимаю. И до Конца Света люди гадали, ничего мистического в этом нет. Просто развлечение. Костыли для интуиции.
В зале никого не было: баба Софья повела старших детей в общий дом, в котором женщины поселения срочно устроили представление кукольного театра, чтобы малышня забыла о том, как перед ними избивали человека.
— Ну да, конечно, — язвительно сказала Лиза, бросила на диван рюкзак и плюхнулась рядом с ним. — Просто развлечение, за которым к Дмитричу идут десятки человек в неделю, и платят не только продуктами, но и гораздо более ценными вещами. Да он пользуется тобой вовсю! И при этом не даёт проверить магический потенциал! Это чтобы ты чувствовала себя ничтожеством и не свалила в закат. Комплексы твои взращивает, впрочем, как и у всех. Чтобы беспрекословно слушались и в ножки кланялись. Урод старый.
Как всегда, ненависть к отчиму после встречи с ним раздулась до немыслимых пределов. Сейчас, после того, как Лиза выплюнула все эти злые слова матери в лицо, должно стать чуть легче. Не сразу, конечно, а постепенно, но ненависть всё же сдуется до приемлемых величин.
— Лиза, ты что! Нельзя так об Олеге, он наш благодетель, в конце концов! — ужаснулась Юля. — И нет у меня никаких комплексов, я всего лишь реально себя оцениваю. И тебе стоило бы так поступать! — повысила голос она. — Тем, кто адекватно к себе относится, жить гораздо легче!
Лиза закатила глаза и вздохнула:
— Ладно. Извини. Я устала просто.
— Тяжёлая дорога? — с готовностью пошла на примирение мать. — Дочка, я же сразу говорила — глупая затея. И опасная. Женщине лучше дома быть, заниматься спокойным, мирным и полезным делом. Я уверена, Олег совсем скоро жениха хорошего тебе подыщет…
Лиза едва удержалась, чтобы снова не сказать какую-нибудь гадость. Мать вообще была единственным человеком, с которым девушка не отмалчивалась. Зачем, если это — мама?
— Всё хорошо с дорогой. И заработала хорошо.
— Ну… я вижу, — нехотя признала Юля. — Красивый рюкзак. Совсем новый, да?
— Там куртка ещё, в сенях, ты оценишь. Мам… Кто мой отец?
Если бы не накопившаяся усталость, порка на зерносушилке и страшная реакция отчима на улыбку, возможно, Лиза не стала бы брякать так, напрямую. Юля поджала губы, отвела взгляд: