В Гомеле тоже всегда так дышалось: свободно. И в детстве, и сейчас, когда девушка зачастила в него по работе. И при этом Лиза очень любила именно ферму, Гомель же всегда казался ей чужим.
«Если бы не отчим, это место было бы лучшим на земле. И люди здесь хорошие, и природа, и вообще… Маме идеально подходит».
И снова мысли вернулись к видению. Неизвестно, сколько бы Лиза ещё провалялась в постели, снова и снова прокручивая в голове несчастия Юлии, если бы люк в полу не приоткрылся и на чердак не ввинтился щекастый паренёк.
— Джеро? — удивилась девушка, глядя на смущённого мальчишку. — Ты чего тут делаешь?
— Спишь? — вопросом на вопрос ответил восьмилетний Джеро. — Почти девять уже.
— Не сплю, — заявила Лиза и в доказательство села, кутаясь в одеяло. — Так чего тебе надо?
Джеро привёл три года назад Олег Дмитриевич. Сам. Сказал, что ребёнка нашли в пустошах, в развалинах какого-то безжизненного города. Джеро давно научился говорить на русском и, кажется, даже стал забывать свою малую родину, теперь он почти ничем не отличался от остальных сирот фермы, но при появлении мальчик говорил на японском. Пришлось воспользоваться переводчиком, но даже с ним так и не получилось выяснить, откуда именно Джеро. Мальчик рассказал, что жил в маленькой общине где-то на вязком берегу в устье реки, впадающей в море, у них были лодки и много рыбы, плюс небольшое рисовое поле. Однажды из воды появились чудовища и напали на поселение.
Джеро спасся, так как в испуге убежал вверх по течению. Как оказался в городе, не понял. А вот взрослые сразу сообразили, что он самостоятельно попал в Изнанку, прошёл сквозь неё, каким-то чудом выжил и вновь оказался на человеческой территории.
Этот способ перемещения между мирами использовали редко. Как и во времена лилового тумана, невозможно было предсказать, где окажешься и сколько времени займёт путешествие. Хотя, конечно, имелись и плюсы — например, никакого контроля со стороны проводников, и оружие можно носить с собой.
Глядя на переминающегося с ноги на ногу мальчика, Лиза впервые подумала о «хождении по воде». Возможно, ей стоило бы рискнуть и освоить этот способ передвижения по миру. Ещё больше свободы, ещё больше самостоятельности.
«В конце концов, домой всегда можно вернуться через телепорт. Их по земле миллионы понатыкано, если не миллиарды».
— Папа попросил передать, что ждёт тебя к десяти утра на важный разговор.
Лиза вскочила, испугав Джеро, который даже сделал шаг назад и чуть не провалился в до сих пор открытый люк.
«Неужели он решил закончить то, что начал вчера⁈ Нет, не посмеет. Он не будет портить собственную репутацию! Он же „отец“, а значит, защитник, а не насильник, он же предпочитает зрелых женщин, готовых к материнству, и всё такое прочее. Да и не должен ничего этот упырь помнить, ведь он меня захотел по моей собственной вине, а потом я же ему мозги отшибла».
— Я скажу, что ты придёшь?
— Конечно. Спасибо, что прибежал.
«Нет, дело не в этом. Он в окно, наверное, видел, как я в снегу копаюсь. Не отдам Кобру, пусть хоть плёткой, хоть изгоняет. В Гомель перееду, вид на жительство должны дать, я же на город работаю! Ни за что не отдам».
Лиза торопливо оделась, проверила тайник: треугольное пространство за спинкой кровати, образованное скатом крыши. По всему чердаку оно было зашито досками, образуя что-то вроде низенькой метровой стены. За кроватью Лиза ещё два года назад нашла плохо прибитую доску, расшатала её, вытащила теплоизолирующий материал, который потом в лучших традициях шпионских книг сожгла в печке, а образовавшуюся нишу решила использовать для сокрытия своих личных сокровищ.
Которых у неё так и не завелось, поэтому тайник всегда пустовал. Но вот теперь в нём лежал арбалет — первая по-настоящему ценная вещь, её личная собственность.
Она сама не понимала, почему ей так нравится оружие. Даже не стреляла из него ещё ни разу. Удостоверившись, что за ночь Кобра не исчезла, не сломалась и не превратилась в тыкву, девушка поспешила вниз.
Мама хлопотала у печки. В слинге за её спиной спала Глаша, близнецы штурмовали стенки большого манежа в центре комнаты, Наташа сидела в уже тесноватом для неё детском стульчике и лепила что-то из крутого теста. Баба Софья у окна стирала в пластиковом тазу.
— Лиза, гля! Птичка! — радостно сказала Наташа и потрясла рукой с зажатым в ней бесформенным комком теста.
— Красиво, молодец.
Лиза подошла к матери, отобрала ухват, приставила его к печке и крепко-крепко обняла.
— Тише, тише, Глашу не задень, — сказала женщина, отвечая на объятия.
— Что у вас уже случилось? — совершенно без интереса, скорее, из вежливости, спросила баба Софья, даже не обернувшись. Ей никто не ответил.
Юля погладила дочку по голове, зацепилась пальцем за спутанные волосы и задумчиво сказала:
— Может, раз ты уж зарабатываешь, сходишь в салон? В бане который. Девочки говорили, там женщина работает, она умеет дреды плести, афрокосы и всё в таком же духе. Нельзя растрёпой ходить, так и до блох недалеко, а ты по миру можешь нахвататься. А вот это всякое плетение и аккуратно, и красиво, и в глаза не лезет, и ухаживать не надо. Утром проснулась, и уже красивенькая. И расчёску с собой таскать не нужно, всяко рюкзак полегче получится.
— Мама, прости за вчерашнее…
— Или очень коротко постричь, ёжиком. Мне кажется, тебе пойдёт. Я весь вечер твою куртку в руках вертела — качество просто чудесное. И пластины продумано вставлены, я чуть спокойней за тебя стала. К такой куртке подойдут и дреды, и короткое. Получится женственно и в то же время сурово.
— Мам…
— Я тебя очень люблю. Ты у меня очень хорошая, — Юля поцеловала девушку в щёку и отстранилась: — всё, не мешай. Каша подгорит.
Проходя мимо братьев, Лиза показала язык, дождалась радостных ответных улыбок и вышла из дома.
Вот не нравились ей Советы, и всё тут. И дело не только в вендиго и бесконечных скелетах в интересных позах. Просто — унылое место с унылым будущим и тревожной атмосферой. Дом-свеча, каркающие вороны в вышине, и заледеневшее болото, насколько хватает глаз. Лиза сомневалась, что летом, когда всё цветёт и зеленеет, здесь лучше. Та же тоска, скорее всего, да ещё и комары с кикиморами.
«Я бы здесь точно жить не смогла».
— Отвратная локация, — поморщился спутник.
Это были единственные слова, сказанные охранником за всё время пути.
Он девушке не нравился, но не сам по себе, а своим присутствием в принципе.
У мужчины было неприметное, но хорошо знакомое лицо — на ферме он дежурил часто. Судя по возрасту, охранник родился до Конца Света, но вряд ли хорошо помнил цивилизованные времена, потому что, когда всё рухнуло, был слишком маленьким. Мускулистый, невысокий, с широкой спиной и бычьей шеей, в военной форме, поверх неё — расстёгнутый пуховик. Конечно же, без оружия, но зато с узким кожаным ремнём с очень интересной шипованной, массивной пряжкой. Так сказать, предмет двойного назначения, которым при определённых навыках можно убить. Обычно путевой камень такие хитрости быстро раскусывает, но охранник как-то проскочил.
— Стой внутри, я проверю периметр.
— Незачем. Здесь безопасно. Хочу быстрее выполнить задание.
Охранник удивлённо на неё взглянул, но промолчал. Лиза еле сдержала довольную улыбку: все эти грозные и равнодушные люди, снующие по ферме, но живущие неведомо где, выполняли указания Олега Дмитриевича неукоснительно, с большим энтузиазмом, можно даже сказать, с восторгом, а на остальных жителей фермы смотрели «поверх голов».
«Так-то».
Отчим почему-то заявил им обоим, что главная — именно Лиза. А охранник к ней приставлен исключительно в роли телохранителя. Олег Дмитриевич даже подчеркнул своим обычным, не терпящим возражений рыком: «Ты меня понял?»
Утром, когда Лиза пришла, отчим был непривычно вежлив и в какой-то степени мил. Конечно, на фоне нормальных людей он по-прежнему оставался хамом — матерился к месту и не к месту, грубо перебивал и периодически напоминал, что она не красавица и уж точно не умница, но голос не повышал и разговаривал почти, как с равной. Очень условно «почти».