Суд длился минут пять от силы, причём бо́льшую часть времени заняло заслушивание свидетельских показаний Виталия. Вердикт — изгнание всех четверых, вместе с семьями. Лиза глянула на виселицы и не смогла сдержать вздох облегчения.
Плачущих женщин увели с постамента, от зрителей отделились хмурые мужья и растерянные дети, побрели за преступницами и стражниками.
— Ох, нехорошо-то как, — негромко сказала Мария Николаевна. — У главбуха муж — единственный работник ТЭЦ, заставший старую эпоху. Такого специалиста прогнать… ох, нехорошо-то как.
— Ну, он же не один там работает, — резонно заметила Лиза. — Наверное, успел подготовить смену.
— Да, да, — растерянно пробормотала учительница.
— Продолжим, — прочистил горло главный силовик. — А то холодно.
Зрители согласно закивали головами. О преступлении и наказании словно все забыли: никто не судачил, не перешёптывался и не возмущался слишком строгим или наоборот, слишком мягким наказанием.
Будто в Гомеле каждый день подобные дела происходят.
— Итак, единственным незапятнанным сотрудником бухгалтерии, да и вообще, единственным сотрудником на данный момент является Виталий Греков. Поскольку в его порядочности сомнений нет, он становится главным бухгалтером города. И автоматически членом городского совета. Соискатели на освободившиеся должности рядовых счетоводов должны обращаться к Виталию… эм, как вас по батюшке?
— Игоревич, естественно. По отцу.
Лиза не верила своим ушам. Чужак врал, врал на голубом глазу, и ему все верили! Ведь и Демидченко, и шеф должны помнить, как Грековы вместе с Лизой его привели, Демидченко Виталия ещё на принадлежность к монстрам проверял, сам, лично.
Девушка внимательно посмотрела на мужчин. Тимур Каримович кусал губы, морщил лоб и выглядел, мягко говоря, озадаченным. А Демидченко — ничего такого, тот же безмятежный взгляд, что и у остальных.
— Спасибо за оказанное доверие, — кротко сказал «Греков». — Это большая честь и ответственность.
— Хочу внести предложение, чтобы ещё раз не собираться, — сказал начальник магического склада. — Срок полномочий уважаемого Евгения Ивановича, — он слегка поклонился в сторону мэра, — истекает через два дня.
— Наконец-то, — неожиданно хохотнул силовик.
— Да, наконец-то. В общем, я предлагаю на эту кандидатуру Виталия Грекова, раз уж он вошёл в состав. Мы уже вторую неделю не можем определиться. Кто за?
Руководители города вскинули руки. Все, кроме Тимура Каримовича. Тот продолжал хмуриться. Виталий улыбнулся, пожал плечами:
— Что ж, я не против. Всегда рад принести пользу обществу.
— Прекрасно, — потёр руки начмагсклада. — Осталось спросить мнение глав поселений спутников, но, даже если они все вдруг будут против, решение уже фактически принято большинством голосов.
Начальники явно обрадовались лёгкому решению проблемы. Мужчины стали по очереди подходить к будущему главе совета и жать руку. Тимур замешкался, но тоже подошёл.
— Отличное решение, — сказала Мария Николаевна. — Хороший человек, сразу видно. И честный. И как-то вот доверие вызывает с первого взгляда. Давно таких людей не встречала, а у меня, знаешь ли, интуиция.
А вот Лиза пребывала в лёгком шоке. Она вообще не могла понять, что происходит.
Внезапно Виталий «Греков» пристально посмотрел прямо на неё. Девушка от неожиданности едва не выкрикнула свою бормоталку для отвода глаз.
Она ведь, если не считать Демидченко и Тимура Каримовича, на данный момент единственная, кто знает правду о его появлении в Гомеле.
— Что ж, мы закончили. Можем расходиться, — объявил Евгений Иванович.
Лиза стала протискиваться сквозь толпу, но не успела уйти далеко.
— Девушка! Петрович!
«Да бли-и-ин».
— А? — обернулась она и чуть не улыбнулась той самой улыбкой, но не рискнула.
Виталий стоял совсем рядом. Слегка растрёпанная причёска, по-прежнему аккуратно подстриженная и ухоженная борода, ярко-голубые глаза, ласковая до приторности улыбка и то ли шестерёнка, то ли цветок, то ли солнце, в общем, странный чёрный рисунок, просвечивающийся сквозь кожу на щеке.
— Это ведь вы были с моими родителями, когда мы встретились, я не ошибся?
Лиза чуть было не крикнула, что уж ей-то не надо врать, но нюх на опасность вдруг резко дал под дых, и она просто кивнула.
— Жаль, что вас не было на похоронах. И отцовских, и мамы. Но я понимаю — вы не в городе живёте, много дел, курьерская служба. А помните, как мама назвала вас талисманом? И сказала, что вы нашей семье удачу принесли.
Чувство опасности усилилось, а под черепом словно заползали червяки.
«Ну и бред. Не было такого, не было!»
— Что-то было такое, — прошептала Лиза, еле сдерживаясь, чтобы не сорвать шапку и не почесать голову. Но я плохо помню, там эта страшная птица была, огненная… Очень жаль, что вы так недолго пробыли вместе. Найти родителей спустя двадцать пять лет и снова их потерять… Сочувствую.
Нюх резко, мгновенно «выключился».
— Спасибо, — Виталий улыбнулся ещё шире. — Ну, я пойду. Столько обязанностей неожиданно свалилось. Если вдруг какая-нибудь помощь понадобится, экономическая или организационная, обращайтесь.
— Обязательно.
Копошение в голове прекратилось, едва Виталий отошёл. С трудом сдерживая накатившуюся тошноту, Лиза медленно побрела к нужному складу. Но через пару десятков метров поняла, что сейчас не до работы, и пошла в хостел.
«Словно лопатой по башке огрели».
И, прежде чем тошнота и головокружение окончательно прошли, девушка почти два часа, свернувшись калачиком, пролежала на арендованной койке.
Глава 18
Баллоны Лиза связала верёвкой и повесила на шею. Теперь тяжёлые ёмкости тянули к земле, стучали по коленям и в целом ограничивали мобильность.
Но, как и сказал Тимур Каримович, было терпимо. К тому же старый знакомец, Томас Говорливый, вёл клиентку вполне себе профессионально — выдерживал нужную для передвижения навьюченной девушки скорость, температуру окружающей среды держал именно такую, при которой не вспотеешь и не замёрзнешь, и, естественно, одним своим присутствием обеспечивал безопасность перехода. Как и всегда, Лиза не видела ни одного монстра, ни одного чудовища. Сначала, конечно, Томас обрадовался встрече, как родной, и стал приставать с расспросами, причём его больше всего интересовало поведение собственного начальника-чёрта. Но Лиза отвечала неохотно, в основном ограничиваясь «да» и «нет», улыбаться даже не пыталась, так что Говорливый в конце концов надулся и отстал. Бо́льшую часть пути проводник молчал, как и положено. Петрович это вполне устраивало.
К слову, облегчить ношу и забрать хотя бы один баллон Томас и не подумал. Или рюкзак со спины, тоже довольно тяжёлый: Лиза после «суда», «выборов» и отходняка в хостеле поняла, что лишний раз в Гомель возвращаться нет никакого желания, поэтому сразу загрузилась товаром для всех трёх точек.
«Как болтать, так ему инструкции не писаны. А как помочь клиенту — нет уж, не положено. Ну и ладно, у него своя работа, у меня своя. Интересно, то, что меня ведёт именно он — случайность, или они как-то определяют клиента по крови, и мальчишка специально взял заказ?»
Пейзаж нервировал. Они пересекали равнину, конца и края которой видно не было — горизонт скрывал лиловый туман. Невысокая, густая травка малахитового цвета, едва её касалась подошва сапог, вскрикивала с неподдельным ужасом, предсмертно хрипела, пока на неё наступали, а потом с горестным хрустом крошилась под ногами, словно стеклянная.
— Может, можно обойти как-то? — не выдержала девушка. — Кажется, мы что-то живое убиваем.
— Обойти нельзя. Конечно, убиваем. В Нави всё живое, — ответил Томас и отчего-то решил, что, раз уж Лиза прервала молчание по собственной инициативе, можно продолжить расспросы: — А Вениамин Выраевич правда дал тебе возможность ходить через Навь без жертвоприношения? И разрешил оружие проносить?