Леонард посмотрел на меня вопросительно, а потом прочистил горло и произнес:
- Объяснись, Эл…
- Вы помните те покушения, которые едва не лишили вас жизни? Весь дворец знает об этом, а зачинщики до сих пор не найдены! Каждую минуту вам грозит опасность! Если вас пытались утопить, околдовать и просто сожрать, то, думаю, не остановятся ни перед отравлением, - я покосилась на столик с лекарствами, - ни перед открытым нападением! Вас надо срочно спасать, Ваше Высочество, и, если эта переодетая девица не захочет сама рассказать вам правду и спасти вашу жизнь, значит, нужно найти способ развязать ей язык!!! Я уверен, что вы в опасности, принц!
Джина вздрогнула, но мы сделали вид, что не заметили этого. Леонард был хмур. По-моему, новость о том, что его друг-лекарь ко всему прочему еще и женщина, не только его не ожесточила, но и еще больше смягчила. Слишком уж он мягок по отношению к женщинам…
Всплеск непроизвольной ревности я тут же подавила. Не время!
Джина резко всхлипнула и открыла глаза. Посмотрела на Леонарда так виновато и с такой болью, что аж мне захотелось ее по голове погладить. Вот манипуляторша! Но… принц прикасаться к ней не стал. Только подошел и сел рядом.
Джина протянула к нему руку и, словно не замечая моего присутствия, прикоснулась к его ладони. У меня все внутри скрутилось от желания убрать от принца ее наглые пальцы, но я сдержалась. Нельзя из-за глупой ревности ее спугнуть!
- Прости меня, Леон… - прошептала она. – Я все расскажу! Я не могу позволить тебе подвергаться опасности. Лучше пусть умру я!.. – она замолчала, чтобы вытереть щеки от слез, а потом продолжила. - Только, прошу тебя, пощади… дядю Бруно! Он… он кем-то повязан!
И вскрылась другая сторона событий.
Когда Джине исполнилось пятнадцать, ее дядя стал подсовывать ей флаконы с какой-то темной жидкостью, которые она должна была давать принцу вместе с питьем. Когда она спросила у него, что это такое, он ответил, что это очень полезное зелье, которое Леонарду просто необходимо. А на вопрос, почему это нужно подмешивать тайно, ответил, что принц упрям и не захочет его пить. Сперва Джина послушалась и действительно подмешивала это вещество ему в пищу, но потом Леонард стал подозрительно бледнеть, мало спать, болеть, и девушка испугалась. Тогда втайне от дяди она начала выбрасывать флаконы, и Леонард снова посвежел.
Ее ужаснула эта ситуация, и она уже хотела серьезно разговаривать с дядей, но однажды застала его при разговоре с каким-то знатным человеком, прятавшимся под плащом. Этот человек сильно избил лекаря, укоряя за то, что принц до сих пор силен, как бык. И Джина поняла: дядю вынуждают травить Леонарда.
И тогда она пошла на хитрость: начала лично заваривать траву донницы, которая создавала видимость легкой лихорадки, и стала периодически подливать принцу в питье. Вот так он начал иногда, несколько раз в году, болеть в легкой форме. Избиения дяди прекратились, знатный незнакомец ожидал серьезных результатов, но и принц так или иначе все время снова приходил в форму…
Лицо Леонарда вытянулось.
- Так вот что это было!!! – пробормотал он и нахмурился.
- Кто этот человек – заказчик??? – воскликнула я.
Джина подняла на меня печальные глаза.
- Я… я не знаю! До сих пор не знаю! Я видела его всего два раза, и он оба раза был полностью скрыт под одеждой. Дядя убеждал его, что делает со своей стороны все, что может, но магия принца слишком сильна!
После этого девушка повернулась к Леонарду и прошептала:
- Я… могла уже давно уйти и начать жизнь заново – открыть свою клинику для простолюдинов, как я мечтала в детстве, но…я знала, что если на моем месте окажется кто-то другой, тогда… тебя, Леон, точно отравят! А сказать правду я не могла, потому что… боялась. Боялась, что ты не поверишь мне, возненавидишь…
Леонард смотрел на нее так трепетно и с таким волнением, что у меня непроизвольно сжались кулаки. От боли в груди стало тяжело дышать. Прилетела шальная мысль, что Леонард сейчас вдруг поймет, как на самом деле сильно он привязан к своему давнему «другу», и его чувство влюбленности вдруг перекинется на эту трепетно-жертвенную девчонку, смотрящую на него глазами нежной лани, а я останусь где-то за бортом, в прошлом…
Не выдержав мук жестокой ревности, я отвернулась, чувствуя, как непроизвольно заиграла в руках темная магия, спровоцированная далеко не добрыми эмоциями. Хотелось что-нибудь обязательно разбить, порвать или уничтожить… У этой лекарши хотя бы лицо без шрамов! Не говоря уже про тело! А меня принц еще при свете дня не видел – ужаснулся бы!