"Так умирать лучше. Как жертва богу Солнца, сброшенная с храма", - он безрадостно усмехнулся и принялся терпеливо ждать, превозмогая боль. Минуты падали, как капли в бездну вечности, отмеряя отпущенную ему жизнь. Каждый удар сердца, каждый вдох и выдох. Сколько их еще осталось? "Я должен был бы молиться. Но после сегодняшнего утра, когда я молил Бога, чтобы не пошел дождь, дождь пошел и спас меня. Я не стану впредь указывать Создателю, что ему делать. Видимо, он знает это лучше меня". "Да свершится воля твоя". Его нервы внезапно напряглись, как струны. Он услышал шорох ткани о камень. Он затаил дыхание и прислушался, но различил только стук собственного сердца и шум ветра в вершинах деревьев внизу. Только шум ветра.
"Да свершится воля твоя", - беззвучно повторил он и услышал за каменным изгибом дыхание Хендри. Он отошел от стены. Затем появилась тень Хендри, бесформенная гигантская тень отброшенная косыми лучами солнца. "Да свершится воля твоя!" Брюс бросился вперед, держа перед собой свободную руку как лезвие, вложив в этот бросок все свои силы. Хендри стоял в трех футах, рядом со стеной. Он держал винтовку на груди. Его каска была опущена на глаза, капельки пота застряли в рыжей щетине на щеках. Он попытался опустить ствол, но Брюс был слишком близко. Брюс ударил врага напряженными пальцами по горлу и услышал, как хрустнула гортань. Не пытаясь остановиться, он грудью сбил Хендри с ног и упал сверху. Винтовка, скользнув по камням, упала в пропасть. Они лежали, обвив друг друга ногами, как в отвратительной пародии на любовный акт. Но это был акт не созидания, а разрушения. Лицо Хендри раздулось и посинело, его рот широко раскрылся в попытке втянуть в себя воздух. В лицо Брюса пахнуло зловонием. Выдернув из пальцев Хендри свою правую руку, он высоко поднял ее вверх и ударил ребром ладони, как топором, рыжего по переносице. Две струйки крови брызнули из носа и потекли по щекам. Издав булькающий звук, Хендри резко дернулся вперед и отбросил Брюса к стене с такой силой, что тот несколько мгновений не мог пошевелиться. Вэлли стоял на коленях лицом к Брюсу и смотрел на него остекленевшими, ничего не видящими глазами. Он хрипло дышал, изо рта вырывалось розовое облачко капель крови. Обеими рукам он пытался достать из кобуры пистолет. Брюс поджал ноги к груди и резко выпрямил. Удар пришелся в живот Хендри и сбросил его с платформы. Раздался сдавленный короткий крик и потом только шум ветра в деревьях. Совершенно без сил, Брюс долго сидел, прислонившись спиной к каменной стене, и бездумно смотрел вперед. Тучи над ним расступились, обнажив голубое небо. Он посмотрел вниз на пышный и чистый после дождя лес. "И я все еще жив". Осознание этого согрело Брюса также, как утреннее солнце. Ему захотелось закричать на всю Африку: "И я все еще жив!" Наконец он встал, подошел к краю обрыва и посмотрел на ничтожную фигурку, лежащую на камнях. Затем отвернулся и понес свое истерзанное тело вниз. Двадцать минут он искал Вэлли Хендри в беспорядочном переплетении камней и кустарника. Тот лежал на боку, подтянув к груди ноги, как во сне. Брюс встал рядом с ним на колени и вытащил из его брезентовой кобуры пистолет, затем он расстегнул наградной карман кителя Хендри и достал оттуда белый полотняный мешочек. Он встал, развязал его и пошевелил алмазы указательным пальцем. Удовлетворенный, он затянул шнурок и положил мешочек себе в карман.
"Мертвый он вызывает еще большее отвращение, чем живой", - без жалости подумал Брюс, глядя на труп. Мухи уже ползли в окровавленные ноздри, облепляли глаза. Брюс Карри произнес вслух:
- Значит Майк Хейг был прав, а я - нет. Ты мог это разрушить. Не оглядываясь он ушел. Усталости больше не было.
34
Карл Энгельбрехт вышел из кабины в салон "дакоты".
- Вы счастливы? - перекричал он низкий рокот двигателей. Его широкое загорелое лицо расплылось в улыбке. - Вижу, что да! Брюс улыбнулся в ответ и еще крепче обнял Шерман за плечи.
- Уходи! Не видишь, мы заняты.
- Вы слишком нахальны для безбилетников, может быть стоит вас высадить, - проворчал он и сел рядом с ними на скамейку, проходящую вдоль всего фюзеляжа. - Я принес вам кофе и бутерброды.
- Ты просто прелесть, я умираю от голода, - Шерман выпрямилась и потянулась к термосу и пакету из вощеной бумаги. Опухоль на ее щеке спала и лишь слегка желтела по краям - прошло уже десять дней. Брюс, с набитым бутербродом с курятиной ртом, пнул ногой один из ящиков, прикрепленных канатами к полу самолета.
- Что в них, Карл?
- Не знаю, - Карл разлил кофе в три пластиковые кружки. - В этой игре вопросов не задаешь. Летаешь, получаешь деньги и плюешь на все остальное, - он допил кофе и встал. - Оставляю вас наедине. Будем в Найроби через пару часов, можете поспать или заняться чем-нибудь еще, - он подмигнул. Вы должны будете оставаться на борту, пока мы заправляемся. Это займет примерно час, а послезавтра, при хорошей погоде и божьей помощи, вы будете в Цюрихе.
- Спасибо, старый друг.
- Не стоит, обычная работа. Он исчез в кабине, закрыв за собой дверь. Шерман повернулась к Брюсу, внимательно его осмотрела и рассмеялась.
- Ты какой-то совсем другой. Теперь ты похож на адвоката! Брюс машинально поправил галстук.
- Должен признать, что я еще неуютно себя чувствую в костюме и галстуке, - он осмотрел превосходно сшитый синий костюм, единственный, что у него остался, а потом взглянул на Шерман.
- Тебя тоже невозможно узнать в платье.
На ней было легкое зеленое платье, белые туфли на высоких каблуках, на лице немного косметики, только чтобы скрыть синяк. "Она просто прелесть", - с удовольствием заключил Брюс.
- Как твой палец? - спросила она. Брюс посмотрел на аккуратно заклеенную пластырем культю.
- Я о нем почти забыл. Внезапно выражение лица Шерман изменилось, она взволнованно указала в плексигласовое окно за плечом Брюса.
- Смотри, море! Оно лежало далеко внизу, синее в глубоких местах и бледно-зеленое на отмелях, с неторопливо пробегающими волнами, окаймленное белым берегом.
- Это озеро Танганьика, - засмеялся Брюс. - Конго позади.
- Навсегда?
- Навсегда! Самолет слегка накренился, еще теснее прижав их друг к другу. Карл, заметив наземные ориентиры, изменил курс на северо-восток. Где-то далеко внизу порхала над поверхностью воды легкая бабочка их тени.