Новость об атаке десантников разнеслась очень и очень быстро. И тогда уже имевшиеся у главарей мятежников списки с адресами людей пошли в ход...
Империя всегда заботится о своих подданных. И иногда приходилось жертвовать меньшинством ради блага большинства. Вот только меньшинству от понимания этого легче не становилось.
4.
Идти самостоятельно Кирк мог, но ощущения при этом возникали неприятные. Поэтому он даже обрадовался, когда на арену выскочили санитары с носилками. Поеду с комфортом, криво усмехнулся про себя Кирк. Не победил, так хоть покатаюсь...
Кататься ему пришлось недолго ― только до всё той же примерочной, откуда совсем недавно Кирк выходил полный надежд и веры в себя и где теперь его уложили на обтянутый пластиком диван. Сейчас веры в себя у Кирка немного поубавилось и он даже вынужден был сам себя успокаивать ― дескать, он человек, а не ксиониец, выросший бок о бок с этим видом спорта... ну, и так далее. Нельзя сказать, чтобы эти увещевания ему особенно помогли, но к приходу врачей ван Детчер уже воспринимал окружающее почти без отвращения.
Врачей оказалось двое и оба они были людьми. По правде сказать, их в примерочную заявилось трое ― был ещё один хирург с Ксиона-II, но он здраво рассудил, что на сегодня задница Кирка от ксионийцев и так уже претерпела достаточно, сочувственно покивал и удалился прочь.
Работали врачи быстро и наркоз был замечательный ― Кирк ничего не чувствовал, кроме жуткой досады по поводу своей идиотской затеи с турниром, но против этого медицинские препараты были бессильны. Заштопали его быстро, минут за пять. Раны оказались неглубокими и то ли наркоз хорошо подействовал, то ли они и правда были не очень болезненными, но ван Детчер после этой экспресс-операции всех из примерочной выгнал и оделся совершенно самостоятельно. Уходя к себе в номер Кирк несколько секунд размышлял, можно ли (и стоит ли вообще?..) забирать с собой перчатки для ксиболдинга? Типа на память.
Сувенир, конечно же, получался не очень радостный, но лучше, чем ничего. В части можно будет ребятам показать эти перчатки, наплести что-нибудь, продемонстрировать шрамы... хотя, этого-то как раз лучше и не делать. Но, так или иначе, а перчатки ван Детчер забрал, громко заявив в пустоту примерочной: «реквизировано в пользу десантной бригады!..» У себя же в номере он к перчаткам сразу охладел, пожалел о содеянном и бросил их на пол возле кровати.
Оказавшись в номере, Кирк ван Детчер разделся и встал перед зеркалом. Швы были почти незаметными, но слегка чувствовались. Шрама на горле вообще видно не было. Да какой там шрам?! Так, царапинка крошечная, врачи могли даже и не обращать на неё внимания. А остальные...
— А остальные мы никому не покажем, ― хмуро пояснил своему отражению ван Детчер, и пошёл в ванную.
После душа Кирк нарядился в халат и развалился на кровати. И какого чёрта я подписался на этот турнир, в который уже раз подумал он. Что я этим доказал? Кому доказал? И зачем вообще доказывал?
Доказал я этим, что являюсь полным идиотом, сам себе ответил ван Детчер. Кому доказал? Всем окружающим и, в первую очередь, себе. Зачем доказывал? Вот это уже более сложный вопрос. Просто я, наверное, дорвался до вольной жизни. Первый отпуск за всё время службы ― всё понятно. Хотелось восхищённых взглядов, восторгов окружающих, хотелось показать всем вокруг, какой я весь из себя крепкий орешек, железный десантник, гордость и опора Империи. Ну, будем считать, что показал. Хотя и непонятно, зачем.
Не думал я, что эти глупости меня ещё могут интересовать ― я имею в виду мнение обо мне окружающих. После Ксиона-II, после всех тех долгих месяцев плена (я всегда считал это пленом, да и в документах именно так и записано, хотя на самом деле это было самое настоящее рабство), после всего, что было ― доказывать кому бы то ни было свою крутость, это просто мальчишество.
Крутость свою я уже доказал, усмехнулся Кирк, закидывая руки за голову. Всем доказал ― и ксионийцам, и десантникам, и командованию, и себе самому. Жив я, вот она ― крутость. Самая настоящая. А ещё бóльшая крутость, что из того проклятого рейда на Ксион-II вся моя группа вернулась целая и невредимая... ну, почти невредимая... лейтенант Хоггинс ― лёгкое ранение в руку; сержант Ши Вонг ― потеря двух зубов... или трёх?.. не суть, все живы. Да и я жив остался. А пятерых флаер всё равно поднять не смог бы...
Прозвучал мелодичный сигнал, возвещающий о том, что за дверью гостиничного номера находится гость. Тайнис, подумал Кирк. И эта мысль почему-то вызвала у него неудовольствие. Хотя, если подумать, он сейчас как раз после душа, в халате, в постели даже уже, адреналина в крови ― навалом...
Кирк перекатился на правый бок, дотянулся до пульта и вдавил клавишу. Экран осветился и на нём появилось изображение Ксирс-Тис-Сат.
Вот тебе и раз, подумал Кирк. Ей-то чего здесь понадобилось?!
Он нажал на другую клавишу и отпер дверь. С постели Кирк решил даже и не вставать ― какого чёрта, в самом деле?! Он у себя в номере. У себя дома, можно сказать.
— Ты один? ― спросила Ксирс-Тис-Сат, входя в номер и оглядываясь по сторонам.
— Чего надо? ― грубо спросил Кирк.
А с чего это ему быть вежливым?!
— Ты хорошо сражался, ― Ксирс-Тис-Сат подошла к постели и присела на её край.
Одета она опять была в свои прежние короткие обтягивающие шорты телесного цвета и ярко-синюю балахонистую майку. Глаза ксионийки изучали Кирка с неподдельным интересом.
— Где ты учился ксиболдингу? ― спросила Ксирс-Тис-Сат.
— На Санаранийском плато, ― ответил Кирк.
— Дорого пришлось заплатить за обучение? ― поинтересовалась Ксирс-Тис-Сат.
— Меня учили бесплатно, ― сказал Кирк.
— Плен? ― догадалась Ксирс-Тис-Сат.
— Рабство, ― поправил её Кирк. ― Почти сразу после десантных курсов. Моя третья боевая операция. Я тогда ещё лейтенантом был.
— А сейчас?
— Капитан. Слушай, чего тебе надо, а?
— Я содержу школу, ― сказала Ксирс-Тис-Сат. ― Школу по ксиболдингу. Для людей. Понимаешь, я просто хотела узнать, в какую сумму тебе обошлось обучение. Ну, сам понимаешь ― бизнес, ― она смущённо улыбнулась.
— Узнала? ― спросил Кирк.
— Узнала, ― согласилась Ксирс-Тис-Сат. ― Но это моим ученикам не подходит, ― она продолжала улыбаться и вдруг протянула руку и коснулась пальцами живота Кирка. ― Как ты? Не сильно я тебя?..
— Самое главное уцелело, ― криво улыбнулся Кирк.
— Это хорошо, ― серьёзно ответила Ксирс-Тис-Сат.
— Да?! ― изумился Кирк.
— Да...
Рука Ксирс-Тис-Сат скользнула по животу вниз, задержалась на том месте, куда был нанесён удар перчаткой. Чёрт побери, подумал Кирк. Ему вдруг живо вспомнилась Нис-Тнис-Тсир, точно такой же взгляд (Кирк определил его для себя, как всепожирающий), такие же движения. Нет уж, подумал он. Я и тогда, в плену, отказался, а сейчас-то уж тебе, кошечка, и рассчитывать даже не на что...
— Киска, ― усмехнулся Кирк. ― Давай, иди-ка ты к своему... этому самому... как его?.. не помню. Ладно?
— Ты уверен? ― спросила Ксирс-Тис-Сат.
— Абсолютно, ― ответил Кирк. ― Прости, но я не зоофил.
— А я ― зоофилка, ― грустно вздохнула Ксирс-Тис-Сат, убирая руку и принимаясь поправлять на себе майку. ― Мне очень нравятся люди. Поэтому у меня всё в жизни... так вот... не так, как надо... ― она махнула рукой.
— Ну, вот и иди себе к своей мартышке, ― Кирк и сам не понял, как сорвались у него с губ эти слова. Но сейчас, вспоминая слащавого приятеля Ксирс-Тис-Сат, Кирку иные ассоциации, кроме озвученных, на ум не приходили. И слащавый приятель этот почему-то вспоминался не с Ксирс-Тис-Сат, а с рыжей и зеленоглазой Тайнис.
Что же касается Ксирс-Тис-Сат, то она киркову аттестацию восприняла совершенно спокойно.
— Ему сейчас не до меня, ― невесело усмехнулась она. ― Наши мартышки сейчас в баре, очень мило проводят время.
— Кто? ― не понял Кирк.
— Моя мартышка и твоя, ― пояснила Ксирс-Тис-Сат. ― Ну, эта... рыжая такая.
— В баре? ― тупо переспросил Кирк.