Кесслер вытащил из футлярчика ещё один жетон и передал его слегка опешившему Гольцову. Патрульный, повертев жетон между пальцами, состроил неопределённую мину и вставил его в ридер. Вгляделся в текст на дисплее.
– Э-э… – Тимур прочистил горло и переглянулся с Теком. – Похоже, что всё в порядке. Все документы запаролены персональными электронными кодами соответствующих департаментов и подписаны электронными подписями уполномоченных чиновников. – Он протянул Кесслеру оба жетона, которые дакарец с невозмутимым видом взял из рук полицейского и убрал в футляр. – Вы можете ехать дальше. Только будьте любезны – соблюдайте скоростной режим. На вашей машине легко передавить кучу наземных каров…
– Я не тороплюсь, сержант, – отобразил лёгкую улыбку дакарец. Почему-то Гольцов про себя решил, что улыбка на лице Кесслера является очень редкой гостьей. Собственно, учитывая род занятий дакарца, это было неудивительно.
Дитрих Кесслер остановил свой вездеход на краю парковочной площадки, что примыкала к кантине под названием «Приют одинокого матроса», которая располагалась на съезде с эстакады, что вела из Бреннера в сторону агропромышленного комплекса за восточной окраиной города. Почему она так называлась, дакарец не знал, да и не интересовался, если честно. Хотя найти на Полдаре матроса было так же проблематично, как на покрытом глобальным океаном Римане – клочок суши. Впрочем, дакарец видел названия куда заковыристее и страннее.
Заглушив обе турбины и включив стояночный тормоз, Дитрих не спеша спустился по лестнице на пышущий жаром дасфальт и огляделся. Машины, которую ожидал увидеть дакарец, на стоянке не было видно, лишь три наземных грузовика с огромными полуприцепами стояли в дальнем конце площадки. Ещё раз оглядев приземистое здание из полибетона, Кесслер флегматично пожал плечами и направился к стилизованной под пещерную арку входной двери кантины.
Дитрих повидал много подобных заведений на разных планетах Галактики и не ожидал ничего сверхординарного и от этого богоугодного заведения. И он не ошибся. Внутри было всё, чему и полагалось быть в кантине – узкая длинная стойка, за которой хозяйничал бармен-сотари, неведомо как попавший на Полдар со своего родного мира, что располагался между Фракийским Альянсом и системами Барьера, большой зал с разбросанными по нему в беспорядке грибовидными столиками и свисающими с куполообразного потолка цилиндрическими лампами, чьи плафоны были сделаны из аральского горного хрусталя, вмонтированный в одну из стен огромный стереоэкран, на котором сейчас показывали передачу новостей какого-то местного канала. Посетителей в кантине было немного, соответственно, и шума почти никакого не было слышно.
Дакарец оглядел кантину внимательным взглядом. Никто из немногочисленных посетителей его не заинтересовал – так, обычная публика, водители наземных грузовиков, пара фермеров в традиционных для этого мира серо-синих рабочих комбинезонах и несколько горожан в разномастной одежде. Среди всей этой публики даже ксенос-бармен особо не выделялся, впрочем, уроженцы Дратана были почти неотличимы от людей, если не считать серо-жёлтой кожи и жестковатых, похожих на щетину, волос на голове.
Кесслер не спеша пересёк отделяющее барную стойку от входной двери пространство и остановился перед барменом. Сотари, неторопливо протиравший салфеткой из плотного материала стакан из непрозрачного псевдостекла, поднял голову от своего занятия и вопросительно взглянул на нового посетителя.
– Кофе со взбитыми сливками и солёные скрубжки, пожалуйста! – произнёс дакарец на аральском базовом.
Бармен кивнул головой и куда-то сунулся в сторону, на короткое время исчезнув из поля зрения Дитриха. Затем, спустя пару минут, на стойке перед дакарцем возникла жёлтая керамическая чашка на керамическом же блюдце, от которой шёл довольно приятный аромат свежезаваренного аральского кофе, и небольшая глубокая тарелочка с солёными скрубжками.