Когда Найлон был ещё совсем маленьким дела его родителей стали куда хуже, чем прежде. Был распродан последний скот, люди и даже предприятие, приносившее хоть какую-то прибыль. Возможно это и подломило родителей. Отец погряз в выпивке, а не выдержавшая мать спрыгнула с обрыва, через несколько дней следом последовал отец.
У мальчика остался лишь домоуправлениц, распоряжавшийся всем в доме и оставшийся до конца преданным роду Орисов. На том бы и закончилась история столь славного рода, но вот только Найлон родился одарённым и его силой оказалась Химералогия.
На каком-то интуитивном уровне мальчик понимал, что и как ему следует делать. Внутри своего сознания, когда закрывал глаза, видел какие-то знаки и гены. Да, именно гены. Геном каждого поглощённого им существа откладывался где-то у него внутри, и он осознавал, как те смешивать, как добыть различные характеристики разных существ и смешав их, получить что-то новое, сотворённое лично им. Конечно же, Найлону, в силу обстоятельств и мира, не было известно слово «геном» и его значение, но он понимал, что беря что-то из живых существ и это что-то смешав, создаст химеру. Данный подход работал и ему этого было достаточно.
Не желая быть подмятым под какую-нибудь семью, парень решил действовать в тайне. Оказалось, что химеры довольно выгодный и ходовой товар, за него были готовы плотить и плотить не мало. Время шло, сеть парня обрастала всё новыми и новыми посредниками и ничего не могло уже вывести на него, каждый посредник знал лишь другого посредника и это максимум, никто не знал настоящего имени химеролога. А его искали и искали тщательно. Из-за этого расходы всё множились, но денег становилось лишь больше. Вскоре пустая и пыльная козна замка ломилась от сундуков с золотом, драгоценных камней и прочей золотой бутафории.
Неожиданно стал вопрос: «как легализовать деньги?». Парень не был дураком и не считал окружающих таковыми. Если люди прознают что в старом замке, давно забытого рода сокровищница ломится от золота возникнут не нужные вопросы.
Именно поэтому парень уже не первый год строил фермы и покупал людей вспахивать поля. Всё же до такого ремесла никому не было дела, и никто не обращал внимание на небольшие, но регулярно оформляемые сделки по покупке всё новых и новых участков. Именно через них он и начал свою безжалостную отмывку денег. Так же огромное количество капитала у него ушло на постройку вилы в столице империи.
Вила была огромной, с садом и бассейнами. Само здание двухэтажное, с множеством комнат и прислуги, обслуживающей всё это хозяйство. Короче говоря, дела налаживались, а его имя гремело всё громче, но никто даже подумать не мог какой силой он всего этого добился.
В дверь постучали.
— Доброе утро, сэр — чуть поклонившись произнёс управляющий — к вам гость с визитом.
— Не помню, что бы кого-то приглашал или получал прошение — поднял брови Найлон, отвлекшись от зарядки.
— Да, прошения не было. Это Кёртис, снова по поводу химер прибыл.
Найлон недовольно скривился. Кёртис был его дядькой, жившим в столице, и он был единственным, кроме управляющего, кто знал кем на самом деле был парень. Найлон сам по глупости своей выдал тому столь важную информацию, когда был ещё маленьким мальчиком. Он тогда только потерял родителей и видел в Кёртисе единственного родственника, поэтому с кем если не с ним он мог поделиться своим секретом. Но на тот момент дар парня был слишком слаб, дядя не увидел в нём ни чего выгодного для себя, а поэтому и не стал играть в хорошего родственника. Просто попрощался и убыл прямо после похорон. Но когда спустя много лет на рынок вышли первые химеры, сложил два и два после чего прибыл к любимому племяннику. Да вот только вместо распростёртых объятий его встретил довольно грубый приём. Найлон сразу объяснил тому, что будет если только тот попытается его придать. На том и порешали.
Несмотря на всё это Кёртис очень активно скупал химер и стал одним из основных поставщиков этого товара в империи. В последнее время тот и вовсе словно обезумев стал скупать всю мелочёвку, что у него была и проделывал это с приятной регулярностью.
— Сейчас спущусь, распорядись пока. Пусть его обслужат.