При этом, самое удивительное, что Ванек и Серега как-то быстро сдружились, причем выглядело это весьма забавно — один трещал без умолку, а другой его внимательно слушал и периодически кивал, явно соглашаясь со сказанным.
Кто первым обозвал пулеметчика Могилой, я сейчас уже не вспомню, но прилипло сразу, впрочем, не удивлюсь, если это был Ванька Болтун. Тихого, кстати, так и называли — Болтун.
Ну, а Петрович, был, как говорится, человек — не о чем. Вроде и есть, а исчезнет и никто его пропажи не заметит. Одно слово — второй номер, потаскун для пулеметных коробок.
Командование в лице бородатого здоровяка с РПК (чёрт, да как же его зовут), решило, что для этой самой тройки, я — лучший лидер. Наверное, просто, вид у меня такой, что посторонним людям кажется, что я шибко умный и опытный.
— Болтун, как зовут нашего взводного? — крикнул я в оконный проем.
В ответ тишина. Странно? Обычно на любую возможность поговорить или заданный вопрос Ванек откликался с пионерской готовностью.
Я подхватил автомат и вышел наружу. Во дворе никого нет, только где-то поблизости, в саду слышны звуки тихой перебранки. Пошел туда, чтобы разведать, кто это тут бурогозит.
В саду, засаженном вишневыми деревьями, которые сейчас были красиво украшены белыми цветами, было свежо и чудесно. Воздух наполнен запахами весны и цветочной пыльцы. Немного портила эту идиллию вонь горящего пластика и смрад обугленных трупов, но к ним я как-то уже привык.
Посреди сада Ванька переругивался с двумя уголками из третьего взвода. Два худющих мужичка, явно криминальной наружности, тащили через наш сад какого-то подростка. Помимо пацана у них в руках еще было несколько баулов с разномастным, цветным тряпьем. Подросток выглядел неважно, он был сильно избит, руки так туго связаны проволокой, что кожа под металлом лопнула и оттуда сочилась кровь. Уголки бросили мешки, один продолжал держать пацана, а второй чего-то втолковывал Болтуну. Позади Ванька монументальной скалой возвышался Серега, но он по своему обыкновению молчал. Петровича нигде не было.
— Чё орете? — вяло поинтересовался я.
— Слышь, старшой, убрал бы ты своих малолеток, а то, как бы, не было беды, — сквозь зубы прошипел боец, державший на болевом захвате турецкого пацаненка.
— Иваныч, ты прикинь, они поймали турченка и хотят его изнасиловать. А, он, — Ванек ткнул пальцем в связанного пацана, — он, наш. Русский!
— Помагы, пажалюйста, — коверкая русский, тут же промямлил пацаненок, — я — русикий, я — свой!
— Вот! — зарычал Ванек. — Отпускайте его!
— Слышь, пистон малолетний, если мы его сейчас отпустим, то мы тебя потом опустим! Понял? — прорычал второй уголок.
Бамс! — я тут же, не раздумывая, двинул ногой в пах угрожавшему Ваньку бойцу.
— Руки! Руки, вверх! — ствол автомата буквально впился в ошалевших уголовников. — Вы, чё, попутали? Кого вы тут опускать собрались? Серый, разоружить обоих! — приказал я пулеметчику.
Могила тут же сдернул автоматы с обоих бойцов третьего взвода, а подскочивший Болтун выдернул у одного из них пистолет из открытой кобуры, висевшей на поясе на манер ковбойских. Через минуту оба бойца были разоружены и освобождены от подсумков с магазинами.
— Чё за дела? — набычился один из уголков.
— Сейчас за базар ответите или старшего позовем, чтобы разрешил наш спор? — спросил я. — Кто вас за язык тянул? — с этими словами я взял в руки пистолет уголовника и с силой вжал ствол ему в лоб. — Как говорил, один усатый грузин: нет человека, нет проблемы. Ванек сгоняй к ограде и смотри, чтобы никто не шел, Серега, а ты этот тюк, — я махнул стволом пистолета в сторону баула с тряпьем, — уложи на этих двух фраеров, мне надо, чтобы звук выстрела был не слышен.
Чтобы вы понимали, я сейчас говорил совершенно не серьезно, я ни капельки не планировал убивать своих сослуживцев, пусть и таких моральных уродов, как эти. Блин, у нас тут каждый ствол на счету, не хватало еще друг дружку перестрелять. Но Серега и Ванька, кажется, совершенно не поняли моего настроя, я то думал, что они бросятся меня уговаривать, чтобы я помиловал этих уродов, а они, ни фига, тут же бросились выполнять мои прямые приказы. Ванька поскакал к ограде и оттуда прокричал, что все нормально, дескать, чисто, можешь их валить, на хрен. Прям так и заорал: чисто, вали, их на хрен! Интересно, на этот крик уже бежит сюда добрая половина нашего отряда или только его малая часть?