- Лицом к колесу, - скомандовал мужчина, отойдя чуть назад. - Держись за обод!
Девушка вцепилась в колесо и упустила голову. Возница в бешенстве поднял кнут.
- Выпорите меня, - сказала она и задохнулась, потому что три удара один за другим упали на её спину. - Но накормите меня!
Ещё два удара, и она обвисла, цепляясь за колесо, рыдая и хватая воздух ртом. Как мужчина и её односельчанин, он был обязан наказать её за тот позор, что она навлекла деревню.
- Не надо больше меня бить! – взмолилась она, и, не в силах стоять, сползла на колени подле колеса.
Мимо проследовал ещё один фургон.
- Так значит, наша гордячка Тула, украшение нашей деревни, теперь обнажает свои прелести перед незнакомцами, - зло прошипел возница, прислонившейся к колесу, рыдающей девушке, - и упрашивает использовать её тело за корку хлеба! Позор!
Она так и стояла на коленях, держась за спицы колеса, опустив голову и вздрагивая от рыданий.
- Позор! – крикнул он снова.
- Сильные женщины отбирают у меня еду, если мне удаётся раздобыть, хоть что-то, - всхлипнула она. - Я очень голодна.
- Гордячка Тула, теперь стала всего лишь ещё одной придорожной шлюхой, - сердито бросил мужчина.
- Да, - признала она.
- У Тебя есть, что ещё мне сказать? – потребовал он.
- Накормите меня, - простонала девушка.
- Повернись, - сердитым голосом приказал возница.
Она, не поднимаясь с колен, повернулась лицом к нему.
- Сбрось одежды, - скомандовал он и уточнил: - до колен, чтобы спереди лежали перед тобой на дороге, а сзади на твоих икрах.
Девушка разделась, как было приказано, и подняла лицо к нему.
- На каких условиях? – спросил возница.
- На Ваших. Полностью, на Ваших, - ответила она.
- Натяни одежду на бёдра, - велел он. - Ты можешь следовать за фургоном.
Плача от благодарности, она ухватила свои одежды и закрепила их вокруг бёдер. Возница же с сердитым видом, запрыгнул на передок фургона и занял своё место на ящике. Громко гаркнув и резко щёлкнув кнутом по шее своё тяжёлое на подъём животное, принудил его возобновить движение, вклиниваясь в просвет между двумя другими фургонами.
Уже совсем стемнело, но дорога ярко светилась в лунном свете. Она блестела из-за крошечных пластин и крошек слюды вкраплённых в её поверхность. Полураздетая девушка тащилась вслед за фургоном.
- Лагерь-то далеко? – поинтересовался я.
- Нет, уже рядом, - ответил возница.
4. Лагерь аларов.
Внезапно до меня донёсся, нерешительный задыхающийся крик новорожденного младенца.
Генсэрикс, оторвался от созерцания костра, вокруг которого мы все сидели. Это был широкоплечий, мощный, одетый в меха и кожу мужчина с тяжёлыми бровями, длинными, заплетенными в косы, светлыми волосами и длинными, жёлтыми, свисающими усами. Звук шёл из одного из фургонов. Теперь крик стал здоровым и задиристым.
- Будет жить, - сказал один из мужчин, воин, сидящий с нами.
Генсэрикс пожал плечами. Это ещё вилами по воде писано. Фэйка стояла на коленях позади меня. Мы были внутри кольца фургонов лагеря Генсэрикса, вождя аларов, кочевников, странников, скотоводов, наряду с выходцами из Торвальдслэнда, знаменитых их мастерством боя на топорах. Лагерь Аларов, как и лагеря подобных им народов, является крепостью построенной из фургонов. Повозки выстраивают в круг, или несколько концентрических кругов, пряча внутри своих тягловых животных, женщин и детей. Кроме того, весьма часто, в зависимости от количества используемых фургонов, и в особенности пересекая, или находясь в опасной местности, внутрь кольца загоняют верров, тарсков, и босков. Нечистоты и дренажи неизбежные в таком скоплении людей и животных, серьёзных проблем не делают благодаря частым перемещениям лагерей.
- Сын, - сообщила одна из женщин, вышедшая из фургона, подойдя к огню.
- Ещё нет, - проворчал Генсэрикс.
Лагерь фургонов перемещают часто, дабы обеспечить свежие пастбища для босков. Да и для тарсков и верров необходимо найти места с обилием кореньев. Именно потребности этих животных, от которых зависит само существование аларов, и являются причиной перемещений, а иногда даже долгих миграций аларов и родственных им народов. Нет нужды говорить, что эти миграции, особенно когда они пересекают места с оседлым населением, часто приводят к конфликтам народа фургонов с другими крестьянами, а вскоре после того, конечно, и с городскими жителями, которые зависят от окрестных крестьян и их продовольствия. Кроме того, их перемещения часто, с чисто юридической точки зрения, фактические представляют собой вторжение или бесспорное нарушение территориальной целостности тогда, когда, они незваными входят в региону находящиеся в пределах юрисдикции или гегемонии тех или иных городов.