Все, от учёного мужа до медиума, предлагали свои версии происходящего, пытаясь отыскать рациональное объяснение наблюдаемым фактам. Одни пытались проследить родство рогоносцев, но этот путь заводил в тупик, поскольку зачастую можно было бы найти больше общего в арабском шейхе и пигмее. Другие предполагали пандемию, поскольку количество рогачей стремительно возрастало в геометрической прогрессии, но эта версия также не выдерживала никакой критики, поскольку контактировавшие с рогоносцами люди обычно не подвергались заражению, в то время как между теми, кто за последнее время стал несчастливым обладателем рогов, не наблюдалось какой-либо явной связи. Это были люди самых различных родов деятельности, выходцы из разных общественных слоёв, будь то нищие бедняки или представители знати, представители различных религиозных конфессий и политических взглядов, проживавшие в различных районах страны, зачастую даже не подозревавшие о существовании друг друга. Тем не менее, в стране был введён карантин, что сильно мешало как отношениям со странами-соседями в целом, так и ведению торговли, в частности.
Общественность реагировала на происходящее по-разному: в то время, как кто-то кричал о приближающемся Конце Света, другие рассуждали о секретных опытах и последствиях нездорового образа жизни, в частности - дурного питания. Ко многим из рогоносцев, пестривших оленьими, бараньими, козлиными и прочими всевозможными рогами, проявлялась откровенная враждебность: общество отторгало их, как если бы эти люди были лично виноваты в случившейся с ними беде. При этом те, кто только вчера призывал соорудить гетто и изолировать всех рогатых людей от нормальных, - на следующий день могли уже очутиться по другую сторону баррикад, возмущаясь беспричинной человеческой жестокости. Рогатость распространялась со скоростью лесного пожара и, коль скоро некоторые из рогоносцев по воле случая или провидения обладали высоким положением в обществе, богатством, связями и значительным политическим влиянием, вопрос возникновения политического объединения, официально защищавшего права и интересы рогатого населения, оставался лишь вопросом времени. Подобное во все времена притягивалось к подобному, но в данном случае это казалось чем-то далеко выходящим за всяческие возможные грани какой бы то ни было логики и остатков здравого смысла, поскольку сторонниками «Партии Рогатых», логично избравшими своим гербом абстрактную голову с рогами, зачастую оказывались несчастные люди, не имевшие между собой ровным счётом ничего общего, за исключением, единственно, рогов на голове. Более того, представители других политических партий, засыпая, например, консерваторами или либералами, - на следующее утро потом просыпались рогатыми, тем самым невольно становясь перед фактом необходимости пересмотреть свой политический курс.
В течение какого-то полугода рогоносцы стали наиболее значимой парламентской партией, заполучившей всю власть в стране в свои руки, с колоссальным отрывом обойдя всех возможных конкурентов, которые, в массе своей, просто ассимилировались, нехотя вливаясь в их стройные ряды. При этом первоначально рогоносцы не имели ни программы, ни обещаний, а просто хотели выжить, принудив окружающих не относиться к ним, как к скоту. В стране царил хаос, творились бесчинства, манифестации и массовые беспорядки, но ситуация не доходила до состояния гражданской войны лишь потому, что ни один человек не мог с уверенностью сказать, проснётся он завтра с рогами или без. В обстановке полнейшего недоверия все косились друг до друга, доходя уже до абсурда: рога могли померещиться даже под самой короткой шляпой, любого подозрительного человека могли назвать «шпионом рогатых», учинив над ним самосуд, а многие буквально поминутно ощупывали свои головы, опасаясь, что за это время там что-либо успело прорасти.
Напряжение, тем временем, нарастало и за границей, где многие сознательные граждане призывали всех и каждого не сидеть сложа руки, а своевременно проявить инициативу, пока не поздно вооружив все армии до зубов, и объединёнными усилиями задавить всех рогатых гадин, пока эта зараза не переметнулась на всю остальную Европу, а то и на целый мир. Но этим планам не было суждено осуществиться, поскольку новая, но активно набирающая силы «рогатая напасть» стремительно прошлась по планете «рогатым маршем», в одночасье пополняя ряды рогоносцев сначала на сотни и тысячи, а позже и на миллионы сторонников «Рогатого Интернационала», который, заполучив к тому времени население целой страны, стремительно набирал обороты уже и в мировых масштабах. Не прошло и года, когда уже рогатые не только достигли значительного перевеса, но превратились в абсолютное большинство, начав задавать остальным свои правила и условия. Теперь им уже было недостаточно иметь признание и равные права с обычными людьми - они желали особых привилегий и, собственно говоря, обретали их, ощущая собственное превосходство над «безрогими», как теперь называли обычных людей, вкладывая в это выражение презрение и брезгливость.