По сути, Чёрный Конь не казался таким уж плохим парнем. Да, несмотря на это шаткое недолговечное перемирие, оба прекрасно понимали, что находятся по разные стороны баррикад: слишком много ходов было сделано, много фигур взято, много партий сыграно, чтобы разом всё просто перечеркнуть и забыть, ведь у того, кто не чтит прошлое, не может быть и будущего. Но вместе с тем, несмотря на разницу цветов и выбор разных идеологий, в каких-то вопросах Чёрный Конь понимал Белого Коня лучше Белой Шашки: например, в вопросах верности присяге и короне. И, более того, в каких-то вопросах этот чужак понимал его даже больше, чем собственные фигуры, - ведь они оба перескакивали через препятствия, следуя букве «Г» или «L». Поэтому под конец затянувшегося хода они оба уже распевали походные песни, поднимали тосты за здоровье обоих Королей и поминали, не чокаясь, всех тех, кто был взят с их общей большой чёрно-белой доски, будь то Чёрная фигура или Белая, выражая надежду, что где-то там их игра продолжается уже на других досках, где никому не нужно опасаться ни шаха, ни мата, где нет ни Королей, ни Пешек, ни цветов, ни полей, ни победителей, ни проигравших.
Где-то вдалеке осыпались от ветхости карточные домики. Отдаваясь отдалённым громом, на игральном погосте падали игральные кости и игральные скелеты. Но это не могло прервать добрых тостов и весёлых песен повстречавшихся на доске одиночеств.
Откровенничая, Чёрный Конь рассказывал о том, как устал уже ото всех этих бесконечных войн; от бесконечных шахматных задач, которые завравшиеся власти (которых давно уже следовало разжаловать в пешки за проявленную некомпетентность) ходами не торопились решать; от слухов, распускаемых сторонниками «ферзевого заговора», что, дескать, Белые готовятся сотворить из пешек аж сразу восьмерых Ферзей, расставить их по игровому полю так, чтобы они контролировали его целиком, при этом не попадаясь один под удар другого. Вместе с тем он продолжал, что в его семье недавно случилось счастливое пополнение в лице маленькой, но очень милой пешки, которая желает пойти по его стопам, в то время как сам он желал бы отдать её выучиться на Ферзя, но, опасаясь, что всё-таки не потянет по средствам, выбирает между Ладьёй и Слоном.
Как бы то ни было, уже на следующем ходу они расстались, сохранив друг о друге светлые воспоминания. Они не питали иллюзий и понимали, что, несмотря на взаимное уважение и отсутствие каких-либо причин для личной неприязни, игра способна свести их в сражении и тогда, вероятнее всего, один из них с честью падёт от рук другого, как бы прискорбно это ни звучало. Хотя, быть может, и пронесёт.
В любом случае, Белый Конь оставался верен Белому Королевству, полагая, что, права или нет, - это всё равно его Родина, любимая и великая...
...Уже преодолев большую часть намеченного маршрута, он нависал над картой, сверялся с путеводным компасом и отмечал дорожные наблюдения в своём потёртом походном дневнике, как вдруг, совершенно неожиданно для себя, увидел знакомую Белую Шашку. Вернее, это уже была даже не Белая Шашка, а Белая Дамка.
Высоконосая и гордая, стремительно промчав в белой роскошной карете, она не удостоила старого знакомого даже взглядом, не говоря уже о лёгком кивке или обычном приветствии. Исчезнув так же внезапно, как и появилась, Белая Дамка в мановение ока домчалась до конца игровой доски, оставив Белого Коня в лёгком недоумении. Быть может, она просто спешила куда-то так сильно, что даже не заметила его? Или заметила, но не имела времени кивнуть? Навряд ли. Тогда, быть может, дело в другом? Неужели он так сильно изменился за все эти ходы, что, увидев, - она его просто не узнала? Или, быть может, изменился как раз совсем не он?..
Где была та милая Белая Шашка, воспевавшая идеалы товарищества и единства? Не эта ли, возвышавшаяся над вчерашними соратниками, упиваясь ощущением своего превосходства? Где же теперь все её, быть может, и наивные, но всё-таки добрые, милые и заслуживающие уважения убеждения? Остались в хрониках былых ходов.
Пёс подкатился, легохонько толкнув Белого Коня, чтобы хоть слегка приободрить. Махнув на всё рукой, путешественник только и произнёс: «Ладно. Плюнуть и забыть». Но он не мог так просто плюнуть и забыть. Во всяком случае - прямо в этом же ходу.
Пробираясь через дебри разноцветных клеток и линий, он уже не имел в себе и сотой доли былого запала, пережив слишком многое. Он устал - не столько физически, сколько морально. А мысли Белого Коня то и дело возвращались к его родным полям и землякам. Кого-то взяли на проходе, кто-то участвовал в рокировке, кто-то упрямо шёл до самого края. Эх, раскидала их всех нелёгкая по шахматной доске.