Постепенно поняв, что его самым наглым образом игнорируют, и привыкнув к необычным звукам, незваный гость принялся бродить по комнате и, присев на край тахты, обнаружил на ней среди прочего несколько книг. Взяв первую из них и повертев в руках так и сяк, он открыл её на произвольном месте и принялся читать, уже не удивляясь тому, что и как именно он делает. В книге описывалась история об одном несчастном одиноком волке, по всей видимости отбившемся от своей стаи и по несчастливой случайности набредшем на людей. В общем и в целом история начиналась довольно неплохо и, пока описанный в книге волк съедал старуху с её внучкой, всё ещё было хорошо, но жуткий финал с появлением охотников, резко смазывавший всё благоприятное впечатление от вступления и развития, совершенно не понравился читателю. Хотя, с другой стороны, притча содержала в себе глубокую мораль, уча тому, что с людьми не стоит связываться даже и в том случае, если волку наивно кажется, что людоедство не будет иметь последствий.
Сочтя для себя подобную трактовку приемлемым оправданием существования данной повести, Вольфганг продолжил чтение дальше. Следующая история понравилась ему значительно больше: в ней неразумный и молодой человеческий отпрыск поднимал всю человеческую стаю на тревогу до тех пор, пока на его скулёж не перестали обращать какое-либо внимание, после чего крикуна, с целым стадом овец впридачу, сожрали волки. И несмотря на то, что у подобной развязки неизбежно должны были иметься печальные последствия для волков, рассказ, во всяком случае, заканчивался на позитивной ноте.
Далее была совершенно фантастическая история про трёх свиней, соорудивших дома для защиты от волка, который, в свою очередь, дважды сдувал эти самые защитные сооружения своим могучим дыханием (чего не мог сделать даже самый могучий вожак), но лопнул, так и не сумев совладать с третьим укреплённым форпостом. Не обнаружив в притче ни жизненной, ни творческой правды, ни смысла, ни красоты, ни пользы, ни радости, ни морали, - оборотень с раздражением отложил книгу в сторону и, переложив с тахты всё лишнее, разлёгся спать. В голову лезли всякие ненужные мысли, наподобие того, зачем он рождён на свет, откуда пришёл и куда уйдёт, в чём смысл его существования и прочее, мешавшее крепко уснуть...
...Прошли годы, и Вольфганг сделался известным политиком (или, как он называл себя, вожаком), возглавлявшим известную политическую партию (или, как он называл её, стаю), прославившуюся, среди прочего, как сообщество ярых защитников дикой природы. Оборотень быстро нашёл себя в мире бизнеса и политики, практически не растратив своих приобретённых за годы лесной жизни навыков, по сути преобразив их по форме подачи.
Ведь, в принципе, здесь было всё то же самое. Точно так же приходилось рычать. Точно так же приходилось показывать свои клыки и, если этого оказывалось недостаточно, - пускать их в ход, не опускаясь до уровня жалких слабаков с их пустыми угрозами без реальных последствий. Точно так же приходилось повышать голос и отстаивать своё право на лидерство, ставя всяких скулящих выскочек на место. Здесь тоже были своего рода блохи, неизбежные, порою немало досаждавшие своими регулярными укусами, но привычные и неспособные помешать всерьёз. Иными средствами, но так же, по сути, приходилось метить свою территорию, чтобы другие бизнесмены и политики не смели позариться на то, что было уже занято им. Здесь точно так же устраивали сходы, где начинали выть, рычать и скулить, поднимая и обсуждая актуальные вопросы.
Но вместе с тем Вольфганг не был совершенным эгоцентриком и заботился не только о собственной шкуре, но и об интересах собственной стаи (из которой, впрочем, нередко изгонял тех, кто демонстрировал свою слабость, паршивость и ненадёжность), а также - электората, справедливо полагавшего, что за его словами неизбежно следуют дела. Вынужденная агрессия была для него не блажью, но необходимым инструментом в поддержании порядка и дисциплины в общении со своими и отстаиванием интересов в общении с чужими. Но, как таковая, не являлась самоцелью. Оборотень умел не только карать и наказывать, но также замечать и поощрять, заблаговременно и дальновидно поддерживая тех, кто был нужен, важен и полезен в его деле.
Сначала выдав себя за пропавшего нелюдимого человека (на самом деле являвшегося тем самым оборотнем, который некогда имел глупость его укусить, за что, впоследствии, горько поплатился), и обзаведясь полезными связями в определённых кругах, он сделал для себя документы, успешно интегрировавшись в человеческое общество, после чего за рекордные сроки сплотил вокруг себя единомышленников, подмяв под себя весь легальный и нелегальный бизнес провинциального городка, вскоре сделавшись его бессменным мэром. Затем он превратил свой родной лес в природный заповедник, первым делом запретив проводить там какую-либо охоту и, вместе с тем, параллельно запустил программу, направленную на спасение сократившейся популяции волков. В городе и его окрестностях поползли достоверные слухи о том, что нарушавшие постановление браконьеры, сумевшие избежать судебного преследования, вскоре просто начинали бесследно исчезать.