- Ну допустим. А как же те, кто отлучается отсюда по делам? - поразмыслив, осведомился корабль, желая составить как можно более полную картину.
- Они уходят отсюда уже тогда, когда пообвыкнут. Тогда уже риска нет, как, впрочем, и шанса на счастливое возвращение экипажа. Иногда, правда, на борту, как некое остаточное явление, проявляются миражи, повторяющие то, чем когда-то на самом деле занимались те, кто когда-то там ехал, летел или плыл, - доброжелательно и с сочувствием, словно наивному ребёнку, ответил колосс. - Советую тебе как старший: не делай глупостей, брось ты эту затею.
- Я имею право на собственные ошибки, - заверил «Надёжный». - Расскажи мне, как вернуться обратно.
- Если хочешь, - внезапно прозвучал новый голос, в котором звучала вся глубина прожитых веков. - Я помогу тебе в этом. Но за последствия - не ручаюсь.
Корабль не сразу осознал, кто обращается к нему на этот раз, но вскоре застыл, поражённый догадкой, которая тотчас же подтвердилась.
- Всё верно. Я - сам океан. Обычно я просто наблюдаю со стороны за тем, что происходит во мне и вне меня в мире, но иногда - как, например, сейчас - могу высказать своё скромное суждение. Так уж вышло, что мне слегка интересны твои мотивы. И я хотел бы спросить: малыш, что тебе до людей? Я существовал ещё до того, как во мне появились первые рыбы, до того, как на Земле появился первый человек, следил за тем, как были построены первые на свете пирамиды или как ушла под воды Атлантида. А люди и остальные суетились, размножались и умирали. Я видел, как они сооружали и выпускали в плаванье тебя лично и многих подобных тебе. И я повторяю: что тебе до них? Их цивилизации, возникающие и гибнущие, живут всего лишь жалкое мгновение. Конечно, и вы, на мой взгляд, существуете немногим больше если и не всего человеческого рода, то, во всяком случае, отдельно взятого человека. Вы тоже живёте один жалкий миг, рождаетесь в верфи, сходите на воду и суетитесь, пока людям есть от вас какая-либо польза. Возможно, хотя бы это немного объясняет, почему они так важны для тебя, но ведь при этом они совершенно не важны для многих других, - продолжал могучий и деликатный голос, подобный латной рукавице в шёлковой перчатке.
- Я не буду говорить за всех. И не стану претендовать на истину в последней инстанции. Говорю лишь от себя и лишь то, как сам это вижу. Им - неприятна сама мысль о том, что кто-то решает что-то за них и использует в личных целях. Забыв, однако же, о том, что, если бы у людей не было личных целей, они не строили бы нас, не запускали в воздух самолёты и не спускали на воду корабли. Особенности отношений создателей и созданий, конкретно взятых людей и людей вообще, вопросы долга и ответственности одних перед другими пока оставим в стороне. В данный момент меня интересует не всё человечество в целом, а вполне конкретные люди - Лейф Сигурдссон, Ульве Асмундсон и остальные, кто был у меня на борту. И если верить тому, что было сказано, то время дорого. Поэтому, если только возможно, я попросил бы не откладывать моё возвращение, - не колеблясь ни секунды и не взвешивая возможности и риски, поторопил «Надёжный».
Если имелся хотя бы мизерный шанс спасти экипаж, без единого шанса спастись самому, - то он, не раздумывая, был готов заплатить эту цену. Свобода виделась для него не просто как возможность совершать всё, что заблагорассудится и когда заблагорассудится, не считаясь ни с кем никогда, но и как право возложить на себя какие-либо добровольно взятые обязательства, придерживаясь их не потому, что не можешь поступить иначе, но потому, что желаешь поступать именно так. Свободомыслие заключалось не в том, чтобы из фанатика одной идеологии превратиться в фанатика другой, но в том, чтобы иметь возможность выбирать свой путь осознанно и без давления. И даже предвидя, что может пойти ко дну, он был готов потонуть со знанием того, что, во всяком случае, плыл верным курсом в сторону берега.
- Ты сказал немало, но так и не ответил на мой вопрос, - терпеливо произнёс океан, имеющий в запасе целую вечность, которой, к сожалению, не было ни у корабля, ни у его экипажа.
- Да вот не знаю я, как это лучше объяснить. И времени на это нет. Скорее, громадная лужа, если ты, и правда, можешь сделать то, о чём говорил; или нам не о чем с тобой разговаривать, - не ожидавший от самого себя подобной дерзости, корабль продолжал: - Да, я прекрасно понимаю, с кем я разговариваю. Можешь устроить бурю, разбить о скалы, затянуть в водоворот. Мне всё равно. Но я прошу тебя только об одном - верни мне моего капитана и его команду.