Смеюсь тому, что так распереживался из-за девушки, когда казалось — эти амурные дела давно уж не способны взволновать. Комедия, в самом деле, но, ты гляди, думаю о ней, точно мне заняться в этой жизни больше нечем. Нет, чтобы поехать обратно в “Бразерс”, зарыться с носом в работу, а потом вырубиться на рассвете, на диване в собственном кабинете, как делаю это уже долгие годы, лишь изредка появляясь в пустой квартире. В квартире, в которой и жить не могу, и продать рука не поднимается. Замкнутый круг, бегать по которому я слишком привык, но именно сегодня хочется хоть ненадолго, но вырваться из него.
Выворачиваю руль и выезжаю на пустынный проспект, где в самом конце, почти в тупике находится клуб “Магнолия” — место, способное помочь избавиться от любых печалей. Наверное, именно это мне и нужно — неограниченное количество алкоголя и красивые согласные на всё женщины вокруг, чтобы перебить этот гнилостный привкус тоски.
На парковке яблоку негде упасть, и приходится постараться, чтобы поставить автомобиль хотя бы в шаговой доступности, а не в соседних дворах. Достаю телефон из кармана, набираю номер Карла в тайной надежде, что он может оказаться здесь. Мне нужен сегодня кто-то, с кем хорошо молчится.
— Ты где? — спрашиваю, дождавшись всё-таки, когда Карл соизволит взять трубку.
— Рядом с гаражами, парочка дел образовалась. Что-то стряслось?
Знаю, что только намекни ему, что мне хреново, бросит всё и приедет, но мне не двенадцать, чтобы требовать к себе безраздельного внимания, потому уверяю Карла, что всё в порядке и прерываю звонок.
Возле клуба посетители курят и смеются, а я оглядываю площадку в поиске знакомых лиц, но все кажутся чужими, посторонними. Просто люди, невыразительные тени, в которых почти нет ничего особенного. Даже лиц, порой, не различаю.
Тяну на себя тяжёлую дверь и попадаю в полутёмное помещение, в котором раздаются тихие возгласы, и царит атмосфера почти порочная. На небольшой сцене изгибается, точно кошка, в страстном танце девушка, которой на вид не больше двадцати. Красивая, стройная, гибкая, а я представляю, что на её месте Ася и сатанею от собственной тупости. Понимаю, что всё это — дурь и блажь, которая пройдёт с рассветом, но пока что не могу избавиться от наваждения.
Прохожу к барной стойке, возле которой ещё есть парочка свободных мест. Присев на высокий стул, жестом подзываю бармена и заказываю двойную порцию виски. Это именно то, что мне нужно сейчас — виски, сигареты и одиночество в толпе.
Делаю большой глоток, пропуская обжигающую горечь через себя, наполняясь ею. Второй, третий глоток и ослабевает постепенно узел, в котором слишком сплетены все эмоции. Осматриваю просторный зал клуба и замечаю, как непривычно оживлённо здесь сегодня. В полумраке не видно лиц, лишь нечёткие силуэты, и это к лучшему — в “Магнолию” приходят не за тем, чтобы демонстрировать новые наряды или фальшивые улыбки.
Не знаю, сколько так сижу, пока мелодия мобильного не отвлекает от созерцания толпы.
— Почему не сказал, что в “Магнолию” намылился? — раздаётся голос Карла, а я ухмыляюсь.
Я знаю, что он где-то рядом, чувствую его пристальный взгляд на своём затылке. Оборачиваюсь, поднимаю глаза к потолку, а потом машу рукой, уверенный, что он меня видит. Там расположены его владения — VIP зона, где стекло во всю стену, за которым Карл, наверняка, и находится сейчас.
— Зачем тебя от важных дел отвлекать?
— Заботливый какой, — хмыкает в трубку и продолжает: — нечего там киснуть, у барной стойки. Ко мне поднимайся.
И бросает трубку.
В этом весь Карл — он не спрашивает, не предлагает, не даёт времени сомневаться. Просто говорит, что делать, а ты уже сам решаешь, нужно оно тебе или нет.
Я решаю, что нужно.
— Ещё трезвый? — интересуется, когда переступаю порог VIP комнаты, стены которой обтянуты чёрным бархатом, а вся немногочисленная мебель — в тон.
Мрачно, но со вкусом. Как и хозяин этого заведения — мрачен, но не без странного очарования.
— Ещё не успел надраться, хотя очень планирую это сделать.
Карл сидит в кожаном кресле на фоне открывающегося за стеклом потрясающего вида на зал. Молчит, потому что он вообще не большой любитель болтовни, словно боится сказать лишнее, весь натянут, точно струна.
— Тоскливо, брат? — спрашивает, указывая рукой на соседнее, точно такое же, кресло.
Располагаюсь, наслаждаясь мягкостью и комфортом, вытягиваю ноги и откидываю голову на спинку. А ещё поражаюсь почти нечеловеческой интуиции Карла.