Древняя. Ничего, годится. Может жить.
Все размахивают жезлами и кричат от радости.
Новорожденная (негодующе). Могу жить! А если бы что-нибудь оказалось не в порядке?
Древняя. Такие дети у нас не живут, дочь моя. Жизнь здесь дается недешево. Но все равно ты ничего бы не почувствовала.
Новорожденная. Ты хочешь сказать, что меня убили бы?
Древняя. Убить — одно из тех смешных слов, которые новорожденный приносит с собой из прошлого. Завтра ты его уже забудешь. А теперь слушай. Впереди у тебя четыре года детства. Ты не будешь очень счастлива, но тебя заинтересует и займет новизна мира, а товарищи научат тебя, как все эти четыре года сохранять видимость счастья с помощью того, что у них называется искусством, забавами и наслаждением. Самое тяжелое время для тебя уже прошло.
Новорожденная. Как! За пять минут?
Древняя. Нет, за два года, что ты росла в яйце. Ты прошла там через различные стадии. Сперва напоминала собой вымерших животных, которые встречаются теперь только в ископаемом виде; потом стала похожа на человека, и за пятнадцать месяцев проделала весь путь развития, на который человек тратил когда-то двадцать лет блужданий на ощупь от рождения до созревания. Еще пятьдесят он проводил в полудетском состоянии, а у тебя оно будет длиться четыре года. Затем он дряхлел и умирал. А ты не умрешь, пока с тобой не произойдет несчастный случай.
Новорожденная. Что такое несчастный случай?
Древняя. Рано или поздно ты упадешь и свернешь себе шею, на тебя обрушится дерево, в тебя ударит молния. Так или иначе, когда-нибудь придет конец и тебе.
Новорожденная. А почему со мной должен произойти несчастный случай?
Древняя. Этого не объяснить. Он произойдет — и все тут. Рано или поздно с каждым что-нибудь происходит, было бы время. А у нас его целая вечность.
Новорожденная. Ничего со мной не произойдет. В жизни не слышала такого вздора! Я-то уж себя уберегу.
Древняя. Это ты так думаешь.
Новорожденная. Не думаю, а знаю. Я буду вечно наслаждаться жизнью.
Древняя. Если из тебя получится бесконечно разносторонний человек, жизнь действительно покажется тебе бесконечно интересной. А пока что тебе предстоит одно — играть с товарищами. Как видишь, у них много красивых игрушек: театр, картины, священные статуи, цветы, яркие ткани, музыка и, главное, они сами — для ребенка нет игрушки лучше, чем другой ребенок. К концу четвертого года ты изменишься, станешь мудрой, и тебя облекут властью.
Новорожденная. А я хочу ее сейчас.
Древняя. Не сомневаюсь. Она нужна тебе для того, чтобы играть с миром, раздергивая его на части.
Новорожденная. Но я хочу только посмотреть, как он устроен. Потом я опять соберу его, и он станет еще лучше.
Древняя. Было время, когда детям позволялось играть миром, потому что они обещали сделать его лучше. Но они не сделали его лучше и довели бы до гибели, будь у них такая же власть, какую дадут тебе, когда ты перестанешь быть ребенком. А пока что твои сверстники научат тебя всему, что нужно. Тебе не возбраняется общаться и с древними, но не советую: почти всем нам давно уже наскучило смотреть на детей и разговаривать с ними. (Хочет уйти.)
Новорожденная. Погоди. Объясни, что я должна делать и чего не должна. Я чувствую, что мне не хватает воспитания.
Все, кроме древней, смеются.
Древняя. Завтра ты перерастешь и это. Делай что хочешь. (Уходит вверх по холму.)
Участники церемонии уносят в храм ритуальный реквизит и осколки скорлупы.
Акис. Представляешь себе? Эта старуха существует уже семьсот лет, но до сих пор с нею не произошло несчастного случая и ей не надоело жить.
Новорожденная. Разве может надоесть жить?
Акис. Может. Если, конечно, жизнь всегда одинакова. Но древние каким-то чудом ухитряются изменяться. Иногда посмотришь, а у них несколько лишних голов, или рук, или ног — ну прямо смех разбирает. Большинство из них разучилось говорить, и тем, кто присматривает за нами, приходится раза два в год упражняться, чтобы развязать себе язык. Насколько я понимаю, им безразлично все на свете. Они никогда не веселятся. Не знаю, как они выдерживают. Они не ходят даже на праздник искусств. Та старуха, что помогла тебе вылезти из яйца, бродит сейчас, предаваясь никому не нужным размышлениям, хотя знает, что сегодня празднество.