Прекрасно зная, что я относилась к Стоянову неприязненно, она давила именно на мое отношение, подначивая, дразня, манипулируя. Та я, другая, от ее последнего предположения взвилась бы от ярости. Но не я настоящая.
— Нет, Лик, не влюбилась, — мой тон был спокойным и холодным. — Но я никому не позволю распускать слухи от моего имени. Тем более такие мерзкие. Стоянов взрослый человек, хороший преподаватель, и я не хочу участвовать в его травле, тем более начинать ее. И тебе не позволю.
— Ладно, ладно, — она слегка отступила от меня, удивленная, что я не повелась на манипуляцию. Да, раньше такие номера прокатывали, но не сейчас. — Я просто хотела тебе помочь.
— Со своими проблемами я как-нибудь справлюсь сама, — отрезала я.
— Ладно, прости, — она понимала, когда нужно отступить. — Не хочешь, не будем. Но вообще, этот вариант можно….
Я прикрыла глаза от усталости, желая как можно скорее закончить разговор и уехать домой. Одна. Без нее.
Не уверенна, что вообще в ближайшее время захочу видеть подругу.
— Ладно, Лик, проехали. Уже поздно, у меня послезавтра экзамен. Давай будем расходится.
Анжелика отлично улавливала настроение, поэтому возражать не стала. И я была ей за это благодарна.
8
Вопреки всем моим опасениям, экзамен прошел без лишних проблем. Я зашла с первой группой, в которую входили и Ирина с Натальей, справедливо полагая, что перед смертью не надышишься. Взяла билет и выдохнула — эту тему я знала. Удивительно, но билет абсолютно не совпал с тем, что был в прошлой жизни. Видимо я все-таки начала менять реальность, создавая новую, поэтому совпадений становилось все меньше. Так, например, прошлой жизни, к большому счастью, отвратительного по своему содержанию разговора с Анжеликой не состоялось. В воскресенье я часто снова и снова прокручивала его в голове и понимала, что эта идея пришла в голову моей подруги не вчера, что она обдумывала ее и раньше. И от осознания этого мне становилось страшно. Я встала на незнакомую тропу и двигалась по ней на ощупь.
Стоянов то и дело бросал на меня быстрые взгляды, словно хотел удостовериться, что я не пользуюсь шпаргалками. Впрочем, ровно точно так же он смотрел и на остальных: внимательно и проницательно.
— Ломов, на выход, — прозвучал в тишине ледяной голос.
Так, первый пошел.
Мы все невольно вздрогнули и подняли головы от своих работ. Тихо матерясь под нос, один из наших сокурсников собирал вещи.
Я снова вернулась к своему билету, решая последнюю задачу.
Перепроверив все еще раз, я бегло осмотрела группу. Похоже, пойду отвечать первой. Если честно, не хотелось бы, но чего, собственно, еще ждать? Второго пришествия?
Но Иринка меня все-таки опередила, пошла первой за долю секунды до того, как я встала с места. Бойко рассказала свой билет, ответила на все дополнительные вопросы и радостно заулыбалась, глядя, как Стоянов выводит в зачетке оценку. Он тоже улыбнулся в ответ, и внезапно мое сердце кольнула неприятная игла, — улыбка, адресованная Ирине, была теплой и сердечной. А Михаил, словно почувствовав мой взгляд, вдруг неожиданно повернул голову, и наши глаза встретились.
Гордо вскинув голову, я поднялась с места и пошла к учительскому столу. Как бы там ни было, билет не вызвал никакого затруднения, я больше опасалась вопросов с подвохом, на которые Стоянов был настоящий мастер.
Протянула ему исписанные листы и села рядом, на указанное глазами место, напряженно ожидая вердикта. Каким же было мое удивление, когда он лишь поправил арифметическую ошибку в задаче (вот я лох!) и протянул ко мне руку.
— Зачетку давай, Якимова, — поторопил он, когда я не сразу сообразила, что от меня хотят.
— Да, простите, — я торопливо выполнила приказ и невольно закусила губы, сдерживая улыбку.
Стоянов уверенно поставил четыре и расписался.
— Будь внимательнее, — тихо заметил он, кивая на такую глупую ошибку. — Обидно терять балл из-за глупости…
Да ладно, мне эта четверка дороже многих «отлично» будет!
— Спасибо, — против воли вырвалось у меня.
— Ты заслужила, — все так же тихо ответил он. — Увидимся в следующем семестре, Кира.
От того, как он произнес имя у меня защемило в груди: мягко, задумчиво, словно пробуя на вкус. В этих словах не было ни капли насмешки или язвительности. Лишь легкая усталость и… грусть, что ли.