Николай Николаевич старший откинулся на спинку кресла и смог дотянуться до груди. На несколько мгновений стало чуть легче. Хотя говорят в самый последний момент всегда приходит облегчение.
Где-то очень-очень далеко скрипнула дверь.
– С тобой всё в порядке?
Старик едва пошевелил пальцами, разрешая войти. Он уже всё понял, смирился и даже простил, хотя никому никогда бы в этом не признался. Шаги отдавались в голове, но всё равно успокаивали. Сын добрался до него раньше, чем он рассчитывал, но это даже к лучшему. Может быть хватит сил сказать ему напоследок то, что никогда не получалось.
– Я тебя…
Губа задергалась, и он замолчал.
– Я тебя тоже, папа.
Сын наклонился, опустил руку на плечо отцу и дотронулся до шеи. Постоял немного, а потом чуть встряхнул его.
– Ты чего? Уснул что ли?
– А?
– Теперь ты пойдёшь на поправку.
Николай Николаевич старший заставил себя выпрямиться и открыть глаза. Слабость постепенно отступала. Он дотянулся свободной рукой до лица, другая всё ещё сжимала телефон, и начал делать круговые движения вокруг глаз и вниз к носу. Профилактические упражнения всегда его успокаивали и расслабляли.
– Что ты наделал? – всё ещё чувствуя пугающую лёгкость, спросил старший.
– Ты отказывался добровольно, поэтому пришлось…
Впервые за много месяцев Николай Николаевич больше не тонул в кромешной жути. Спазмы ослабли, а проклятая тяжесть исчезла. Он так к ней привык, что не мог поверить. Неужели – всё это по-настоящему?
– Как? Лучшие врачи мира сказали, что моя ситуация безнадежна…
Он больше не падал в бездну, а остановился у самого её края.
– Ты должен был пройти перезагрузку нейрокарты, но ты каждый раз отказывался. Говорил, что все эти технологии для выкачивания денег из простаков. Ничего не хотел слушать, везде подозревал заговоры. Поэтому, я решил этим воспользоваться. Начал подпитывать твои подозрения, попросил отдел безопасности подкинуть тебе пару липовых отчётов. Делал при тебе эти подозрительные звонки, и ты поверил. А когда начал узнавать про мой проект и уточнять, как сильно восстановилось зрение и повлияло ли это на внешний вид самого глаза, я понял, что ты готов. Поэтому, специально положил телефон на стол, чтобы ты видел, что снова звонит кто-то подозрительный… пришлось спровоцировать ссору. Я, кстати, съел твою котлету, пока не остыла. Очень вкусно.
– Значит, обманул старика. А как же те записи в твоём телефоне? – он поднял смартфон и замахал перед носом сына.
– Сам посмотри.
Николай Николаевич старший с шумом выдохнул, но всё же заглянул в экран.
«Испытуемый номер двести шестьдесят семь – состояние критическое. Загрузка нейрокарты четырёхлетней давности повлияла на восприятие испытуемого. В течение шести дней наблюдений улучшилось общее самочувствие и настроение. Анализы пришли в норму. Прочие показания на уровне контрольных. Испытуемый номер двести шестьдесят семь явно пошёл на поправку, даже попытался шутить и оказывать знаки внимания женскому медицинскому персоналу…»
Младший поджал губу.
– У меня не было другого выхода. Ты же прямо прощался. Знаешь, как трудно на это смотреть, когда знаешь, что есть другой выход? Я обо всём договорился с начальником лаборатории. Здесь тебя давно ждали, подготовили твою собственную нейрокарту четырёхлетней давности. Помнишь, все сотрудники сдавали её в начале исследований? Тебе загрузили её вместо моей, которую ты так просил. Теперь, твоё здоровье возвращается к тому уровню, что было четыре года назад…
– Да, понял уже, – шмыгнул носом Николай Николаевич старший и отвернулся. – Ты был прав, спасибо. Но как я смог открыть твой телефон по сетчатке?