Из-под одеяла появилась сильная рука и оборонительно легла на спину девочки, сохраняя тепло и давая чувство безопасности.
Нора прикусила губу. Она никогда не допускала мысли, что сможет доверить благополучие дочери кому-нибудь из мужчин, но только сейчас поняла, что на Луку можно положиться. Несмотря на его неопытность с детьми и недоверие Эми к мужчинам, за последние несколько недель пути у них возникла взаимная привязанность.
Сейчас в её жизни всё идеально, но Нора боится, что если позволит себе быть по-настоящему счастливой, появится преграда, которая разрушит это счастье. Что сейчас и произошло.
Бросив последний взгляд на спящих, Нора покинула палатку. Оказавшись на прохладном утреннем воздухе, она поёжилась и отправилась разводить огонь. Наклоняясь за погнутым чайником, она услышала шаги позади себя.
– Доброе утро, - раздался охрипший от сна голос Луки.
Нора обернулась и приняла из его рук зевающую дочь.
– Доброе. Я ведь тебя не разбудила?
Она не желала злить его ещё больше, чем есть уже, из-за сокрытия факта своей беременности от другого мужчины.
– Нет, - ответил Лука. – Давай помогу.
Он взял из её рук чайник и направился к реке.
Эми начала барахтаться в руках матери, требуя, чтобы её опустили на землю:
– Эми тоже идёт!
Нора отпустила дочь и посмотрела на её ноги. Утренняя роса уже успела смочить её ступни.
– Нет, Эми, ты промочишь ноги в траве, поэтому останешься со мной.
Эми склонилась и посмотрела на росу. Нижняя губа девочки задрожала.
– Зато ты сможешь помочь мне с твоим любимым завтраком, - предложила Нора, не дожидаясь, когда ребёнок пустит слезу.
Эми перестала дуться:
– Блины с яблоком?
– Яблок у меня нет, но блины можно сделать.
Нора уверенна, что её желудок справится с запахом блинов. Она опустила руку Эми и показала, как смешивать муку и молоко.
Вокруг них женщины начали разжигать костры и готовить мужьям завтрак.
Нора поджала губы, стараясь не замечать запахи бекона, фасоли, хлеба, лука, гуляющие вокруг. Тошнота подобралась к горлу. Отвернувшись на секунду от Эми и блинов, она сделала глубокий вдох.
Когда она развернулась обратно, увидела, что блинное тесто валяется на земле, а Эми несётся по траве к реке.
– Эми! Эми Гамильтон! Сейчас же вернись обратно!
Но Эми почти добежала до Луки, возвращающего с чайником воды.
– Папа, - кричала она, мчась ему навстречу.
Нора замерла. Она видела, как чайник чуть не выскользнул из рук внезапно огорошенного Луки. Тот тоже замер на месте и смотрел на Эми с выражением от которого Нора едва сдержала смех, несмотря на нагнетающую ситуацию.
– Эми! – Она быстро догнала свою дочь. – Не называй так Луку, дорогая.
Навязывать ему этот статус, значит заставить принять на себя роль отца, каковым он не является ни для Эми, ни для будущего ребёнка. Нора не хотела, чтобы Лука подумал, что это она подговорила дочь называть его “папой”, даже притом что яснее ясного, что тот с неохотой принимает эту роль в своей жизни.
Эми, до этого вприпрыжку бегущая к Луке по траве, остановилась. Развернувшись, она растерянно посмотрела на мать. Дрожащая нижняя губа - явный признак того, что девочка сдерживает слёзы.
– Пласти, - пробормотала она.
Нора закусила губу, уверенная, что дочка даже не догадывается, за что извиняется. Эми понимает, что в чем-то провинилась, но понятия не имеет, почему нельзя называть Луку папой. С самого рождения Эми была дочерью проститутки, и рассматривалась окружающими как таковая. Эми не редко слышала крики и неодобрение со стороны “добропорядочных” граждан. Даже сейчас, находясь в окружении людей обращающимися к ней как с любым другим ребёнком рождённым в браке, она осталась слишком щепетильна к неодобрению.
Вздохнув, Нора опустилась на колени рядом с дочерью.
– Сладкая, ты не сделала ничего плохого. Ты же знаешь, - она подняла глаза вверх и умоляюще посмотрела в глаза Луки. – Должно быть она услышала как здешние дети так называют своих отцов, вот и решила… Эми, сладкая, Лука не…
– Нет, - Лука поднял руку, обрывая её на середине предложения. – Всё… - он откашлялся. – Всё нормально.
Нора была ошеломлена:
– Нормально? – Повторила она.
Что это значит? Все нормально, если Эми обращается к нему как к отцу?
– Твоим детям нужен отец, и я готов исполнять эту роль пока ты не найдешь себя мужчину получше, - сказал Лука.
‘Мужчину получше?’ Нора испытывала желание смеяться и плакать одновременно. ‘Тогда ты останешься их отцом до конца своих дней, потому что чем больше я тебя узнаю, тем больше уверенна, что ты лучший мужчина какого я когда-либо могла себе желать.’
Она медленно поднялась с земли и положила руку на плечо Эми.
– Ты уверен? Ты сможешь принять этого ребёнка как своего?
Нора не смогла скрыть надежды таящейся в глазах.
Лука пожал плечами, будто бы это пустяк.
– Пока ты моя жена, твои дети – мои дети.
Нора удивлённо моргнула и ошеломлённо покачала головой.
‘Его жена, его дети… Для него, действительно, всё так просто?’
Она не могла себе даже представить, что кто-либо из мужчин, встречавшихся в её жизни, так отреагирует. Некоторые могут смириться с тем, что вместе со своими детьми приходится воспитывать их сводных сестёр и братьев, но никогда не встречала мужчину как Лука Гамильтон, гордо принимающего чужого ребёнка как своего.
В душе начали зарождаться сомнения. Пессимистические мысли и тревоги закрались в сознание, но затем Нора увидела, как Лука поднимает Эми с росистой травы на руки. Мокрый подол платья замочил его рубашку, он вздрогнул в прохладе утреннего воздуха, но Эми обратно на землю не отпустил.
‘Возможно…’
Нора позволила робкой надежде забраться в сердце, следуя за ними к костру.
========== Трубчатая скала. 15 июня 1851 год ==========
Лука оглянулась через плечо, и увидела, что повозка семейства Бьюкенен замедлилась, а затем и вовсе остановилась. Она подняла руку и выкрикнула предупреждение Джейкобу Гарфилду, чья повозка шла перед остановившейся. Тот в свою очередь повторил это предупреждение следующему, пока сообщение не дошло до последней повозки. Команда о прекращении движения повторялась до тех пор, пока все повозки не остановилась у каменистого склона уходящего почти на пятисот футов в высоту.
Трубчатая скала одна из скал, возвышающихся с равнины над берегами реки Норт-Платт. Местные достопримечательности, такие как скалы Котхаус или Трубчатая, маячили на горизонте уже несколько дней и всегда казались намного ближе, чем располагаются на самом деле. Некоторые эмигранты отклонялись на три или четыре мили от своего пути, чтобы подняться на конус, и выгравировать свои имена на песчанике. Но для остановок были и другие причины.
Этим утром миссис Бьюкенен захворала и с трудом могла передвигаться. К полудню капитан послал всадников к другим обозам в поисках врача.
Лука взглядом отыскала Нору, убедиться, что с ней все хорошо. Это успело войти в привычку с того дня как она узнала о беременности женщины.
Благодарная за передышку, Нора присела на дышло повозки и вытянула опухшие ноги, вместе с остальными ожидая вестей из повозки Бьюкененов.
Теперь, когда Луке стало известно о беременности, она стала замечать немного округленный живот. Эмоции всё ещё мечутся между ужасом и трепетом при мысли, что она скоро станет “отцом” новорожденного.
Мистер Бьюкенен покинул свой фургон с лопатой в руках и принялся копать яму.
Лука поджала губы, молча схватила свою лопату и пошла ему помогать. Не было необходимости спрашивать, и без того понятно, что миссис Бьюкенен скончалась. Врач из другого обоза сказал, что это холера и смерть - самый вероятный её исход.
Холера унесла больше жизней иммигрантов, чем любые другие препятствия на пути. Она видела, как ещё утром человек весело насвистывает мелодию, к полудню корчится в агонии, блюёт и мучается от диареи, а к вечеру отходит в другой мир.