Лука молча копала плечом к плечу с Джейкобом Гарфилдом и Томом Бьюкененом. Билл Ларсон, чья повозка шла следом за повозкой Луки, так и не покинул своей повозки. Ранее он предсказал быструю и ужасную смерть тем, кто будет помогать хоронить заражённое тело.
Лука не верила, что холера заразна. В прошлом году она стала свидетельницей гибели многих людей у реки Платт. Из чего сделала вывод: холерой заболевают из-за низкого качества воды в неглубокой реке. У неё не было тому подтверждения, но суеверного предположения Билла Ларсона было недостаточно, чтобы заставить её бросить своего соседа, когда тому необходима помощь. Копать могилу на слежавшимся грунте довольно сложно, но Лука знала - другой альтернативы нет, пока они на далёком западе.
Дымчатая гора поставила точку на их странствии по плоским равнинам и положила начало путешествию по горам. Картинка сменилась с пышной зелени на сухую траву. На территории нет деревьев, а это значит, им не построить гроб для миссис Бьюкенен.
Лука наблюдала, как мистер Бьюкенен завернул тело жены в одеяло и опустил его в неглубокую могилу, которую им удалось выкопать вдоль тропы. Остаётся надеяться, что постоянная езда повозок по могиле уничтожит запах и замаскирует месторасположение могилы, чтобы на слежавшейся земле тело не смогли отыскать индейцы, грабители или падальщики.
Наконец, эмигранты встали в полукруг у свежей могилы. Когда капитан начал читать Библию, Нора встала рядом с Лукой.
Краем глаза, Лука заметила, как Нора всхлипнув, смахнула с лица слезу и помогла Эми сложить ладони в молитве.
Луке плохо были знакомы молитвы, что остальные бормотали под нос, поэтому наблюдая за остальными, она шевелила губами в такт.
Мистер Бьюкенен стоял склонив голову, а его уже повзрослевшие дети понимающие необратимость случившегося не скрывали слёз.
Внезапно, в голове возникла картинка Норы и Эми оплакивающих её у могилы. Она сжала губы, осознавая всю плачевность положения Норы, если её не станет. Если Лука умрёт или получит тяжёлую рану, её личность будет раскрыта и ни Нора, ни Эми не получат никакой поддержки от эмигрантов. Ни у кого не вызовет сострадания женщина ставшая женой ошибки природы. Никто не поверит, что она ни о чем не догадывалась и никогда не делила постель с мужем.
Лука окинула взглядом собравшихся эмигрантов. Если до этого дойдёт, без сомнения, Нора будет одна стоять у одинокой могилы.
‘Это если она простоит у моей могилы дольше, чем требуется для плевка.’
А если бы на похоронах все же были присутствующие, они бы шептались и пускали сплетни за спиной Норы, так же как болтали за спиной Луки в раннем детстве.
Лука давно к этому привыкла. Она научилась держаться от других обособленно. Её никто не заботит, как никто не заботится о ней и что с ней случается. Она привыкла отвечать только за себя.
Теперь всё изменилось. Внезапное желание взять Нору за руку, её пугало. Это позволено делать мужу или возлюбленному, но она была супругом Норы только на словах. Нет смысла позволять себе или Норе надеяться на то, чему никогда не быть.
Как только молитва закончилась, она зашагала готовить волов к дальнейшему пути.
– Ты в порядке? – Послышался позади голос Норы.
Лука не стала поворачиваться.
– Конечно, – она небрежно пожала плечами. – Я даже не был знаком с миссис Бьюкенен.
Нора встала рядом, и погладив одного из волов, произнесла:
– Она была хорошей женщиной. В самом начале пути, когда я не умела печь хлеб, она не раз делилась им со мной.
Лука переминалась с ноги на ногу, глядя, как Нора утирает слёзы. Хоть она и пытается держаться от эмигрантов обособленно, Нора пытается стать частью этого небольшого сообщества. Она не нашла, что сказать, чем утешить.
– Прости, – пробормотала Нора, замечая, как неудобно стало Луке, при столь открытом проявлении эмоций. – Думаю всё из-за этого… - она указала на растущий живот. – Это делает меня более эмоциональной.
Лука кивнула. Последние дни она тщательно старалась избегать тему беременности Норы, предпочитая пока её просто игнорировать. В очередной раз, уклоняясь от разговора, она отвела взгляд от Норы и заметила, как Эми кладёт собранный по дороге маленький букет полевых цветов на свежую могилу.
– Ты хорошая мать, – не задумываясь произнесла она.
Нора удивлённо моргнула. В бессознательном жесте её руки опустились на округлённый живот.
– Ты правда так думаешь? - В голосе смешались надежда и сомнение.
– Да.
Лука никогда бы не подумала, что скажет подобное женщине ранее работавшей проституткой, но вне сомнений Нора любит свою дочь и ради неё делает все возможное.
Последняя капля скатилась с щеки Норы и она улыбнулась Луке. Казалось, золотистые блики замерцали в зелёных глазах, а очаровательные мелкие веснушки на носу и щеках, затанцевали на образующихся ямочках.
Мысленно упрекнув себя за то, что подмечает такие неуместные детали во внешности Норы, Лука отвернулась и погнала волов вперед.
========== Недалеко от Трубчатой скалы. 15 июня 1851 год ==========
Нора облизнула сухие губы, потрескавшиеся за время долгого путешествия по песчаной дороге. В воздухе повисли облака пыли, создавая иллюзию тумана. Кожу покрывал тонкий слой грязи, поэтому купание в небольшом ручье, рядом с которым они разбили лагерь, было в радость. Даже Лука вернулся с мокрыми от воды волосами с очередной из своих одиноких прогулок.
После ужина, наконец-то, пошёл дождь. Облака пыли осели и превратились в грязь. Эмигранты укрылись в своих палатках.
Её язык прошёлся по потрескавшейся губе, когда при тусклом свете палатки она начала вдевать нитку в иголку. Когда дело было сделано, она стянула с себя платье и взглянув на протертый манжет пронзила ткань иглой. Пока она вытягивала нить, её взгляд упал на Луку.
Тот быстро отвернулся, отчего Нора поняла, что он за ней наблюдал.
Нора опустила взгляд на свою тонкую сорочку и на губах появилась еле заметная улыбка. Подобные моменты были целебным бальзамом для её неуверенности в способности соблазнить мужа своими женскими прелестями.
Остальные мужья в обозе уже занимались со своими жёнами кое-чем другим, нежели просто тешили свой взор. Судя по звукам, раздававшимся из палаток вокруг, многие пары воспользовались плохой погодой снаружи и занимались любовью под темными холстами палаток. Работая в борделе в военное время, Нора узнала, что служивые таким образом радовались жизни, убеждая себя и остальных в том, что они ещё живы и здоровы.
– Ты же знаешь, что я не против.
Лука не поднял взгляда:
– Не против чего?
Голос звучал грубо, но Нора знала, что таким образом он скрывает свои эмоции.
– Не против, чтобы ты смотрел на меня, моё тело, – ответила Нора. – Ты мой муж, тебе можно.
Лука мимолётно на неё взглянул, но промолчал.
– Тебе разрешено больше, чем просто смотреть, – добавила Нора.
Подойдя ближе, она взяла его за руку. Сразу почувствовала, как его рука дёрнулась в её руке, но Нора продолжила мягко прижимать её к животу. Сквозь тонкую ткань сорочки, она чувствовала мозоли, а благодаря лёгкой дрожи пальцев создавалась приятная вибрация. Этот признак уязвимости обычно уверенного в себе человека, Норе симпатизировал. Она не почувствовала никакого отвращения, которое обычно возникало при прикосновении мужчины.
Сначала он попытался отдёрнуть руку, но затем его пальцы нерешительно прошлись по растущему животу, будто пытаясь общаться с ещё не родившимся младенцем.
К собственному удивлению, Нора почувствовала, как расслабляется от ласкового прикосновения. За последние три года она терпела сотни мужских касаний, но это почему-то отличалось. В палатке мало места, это заставило их сесть ближе друг к другу, и она глубоко вдохнула ненавязчивый запах кожи, лошади, и уловила тот, что принадлежал Луке. Без колебаний, она медленно повела его ладонь вверх и прижала к своей полуприкрытой груди.