Сэр Роберт кивнул, все еще избегая того, чтобы взглянуть Урфиусу в глаза.
Ты знаешь это, Урфи, мы преданы тебе, сказал он, - и никогда не отступимся от своей клятвы. Просто... нет ли другого способа сделать все это?..Нельзя, чтобы нас заподозрили, Роб, и ты это знаешь, уже спокойнее заговорил Урфиус. - Ты думаешь мне это по нраву? Нет, но мы должны быть чисты, совершенно чисты. Ты знаешь, старому королю недолго осталось. Ты знаешь, и все вы знаете, кто станет королем, если все оставить по-прежнему. Так разве не стоит это того, спрашиваю я вас? Разве наш общий друг Генри способен править страной? Разве достоин он трона более, чем я? Неужели то, на что я тратил все свои усилия на протяжении долгих лет (и вы, замечу, вместе со мной), должно враз пойти прахом из-за каприза какой-то дерзкой девчонки, пусть и королевского рода?!.. Нет, поэтому он должен исчезнуть, и это должны быть лесные разбойники, и при этом никто не должен выжить, чтобы тень - даже тень подозрения! - не коснулась меня и всех нас. Мне искренне жаль, что это Генри, но... Другого способа нет.Хорошо, сказал Нэвилл, вставая, вслед за ним встали и остальные. - Мы сделаем это. Просто он наш и твой старый приятель, такое дело. Мы можем как-то смягчить его участь?Глубокая вертикальная морщина, словно мост, пересекла лицо Урфиуса. Он задумался и, наконец, сказал:
Пусть он умрет быстро.
Наступил вечер, и кособокая луна появилась на небе. Нарушая глухую тишину, кричали ночные птицы. Трое всадников с факелами в руках, в странных мешковатых одеяниях, с платками на лицах, неспешно продвигались по узкой травяной тропе через лес, приближаясь к огням небольшого селения. Именно тут сэр Генри, видевший сейчас третьи сны, остановился у своих дальних родственников, приютивших его под свой кров. Не знали они тогда и знать не могли, какую беду они навлекли этим поступком на себя и свою деревню. И сейчас эта беда неотвратимо приближалась. Час пробил.
Сэр Роберт, сэр Нэвилл и сэр Грацианус (а это были они) были вместе уже очень давно. И все это время ими командовал Урфиус, которому они некогда принесли клятву верности, как человеку, обладающему большими способности и более сильной волей, человеку, в котором они признавали безоговорочного лидера, ведущего к их общей цели. Этой целью, разумеется, были знатность и богатство, а также власть. Власти они желали сильнее всего. И Урфиус давал им ее. Это он вытащил их некогда из дерьма, разглядев среди несчислимой толпы сопливых юнцов под своим руководством, он их выучил и воспитал, сделав из них настоящих солдат, безукоризненных и грозных воинов. Никто из них не был ничтожеством, бездарностью, напротив, но где бы был каждый из них, если бы не Урфиус? - наверняка каждый из них иногда задавал себе этот вопрос. Ответ был прост - давно бы полег безвестным где-то на полях сражений, и кости бы сгнили без следа, обглоданные вороньем. А они же вознеслись высоко, к самым вершинам власти. Они уважаемые люди города, да что там, всего королевства! На них равняются, как на идеал рыцаря, в их честь бродячие менестрели слагают глупые бессмысленные песни, наконец, их боятся. Они могли видеть этот самый страх в глазах окружающей толпы, когда всего лишь проезжали мимо по делам на своих черных лошадях, побряцывая шпорами и оружием - народ спешил опустить глаза, дурная слава о них бежала вперед за много, много верст. Этот безотчетный простолюдинов страх наполнял их души куда большей радостью, нежели пресловутое «уважение» со стороны высокого сословия. Они ведь были и оставались прежде всего воинами, а не советниками или придворной свитой. «Рыцари Урфиуса» - так судачила о них молва, превознося их силу и славу по городам и селениям. Но этого было еще недостаточно, все было слишком неустойчиво, они могли кануть в самый низ, туда, откуда они взобрались. Поэтому Урфиус должен был стать королем, чтобы закрепить их привилегии...умножить их силу и страх перед ними. Они нуждались в нем, а он в них. В их услугах при осуществлении самых хитрых, самых необычных и черных своих планов, неизменно приносящих желанные плоды.
Они убивали для него, в этом была их миссия.
Сэр Роберт был самым старшим из них троих, самым опытным и уравновешенным, поэтому мог иногда позволить себе даже спорить с Урфиусом. Впрочем, последнее слово всегда оставалось за тем. Сэр Роберт был высок, очень широк в плечах, седобород, с высоким покатым лбом и острым пронзительным взглядом, от которого многим становилось не по себе. Из всего оружия предпочитал палицу. Если у кого из всей троицы и было что-то, что можно было назвать совестью, в привычном понимании этого слово, то ее обладал именно сэр Роберт, человек определенных традиций и привычек (полученных еще в семье кузнеца, крепкого на руку, но чрезмерно любившего выпить) который, однако, привык вести тот образ жизни, что ему выпал. Слово «честь» для него - не пустой звук, в отличии, возможно, от остальных, но само понятие о ней претерпело для него значительные изменения по ходу давней службы на Урфиуса.