— Мы это уже обсудили, — вздохнула Абашидзе. — Беда в том, что пятый отряд выступает раньше нас — правильный вариант, не правильный, но впечатление будет смазано.
— Ну да, наверное, — подумав, согласился Руслан.
— Давайте, вспоминайте, что еще есть про Африку? — потребовала у всех Майя.
— «Чунга-чанга»! — предложил кто-то.
— Ну и где там Африка? И как это инсценировать?
— У Высоцкого было! — вскинула голову Инга Трефилова. — «В желтой-жаркой Африке, в центральной ее части…» — напела она, перебивая льющуюся из магнитофона «Mamma Mia» ABBA.
— Ну-ка, ну-ка, — оживилась Абашидзе. — Пойдем в палату, споешь целиком…
В сопровождении Майи, Вики, Ксюши и Риммы Ласкер Инга направилась к выходу из холла.
Вернулись девочки минут через пять.
— Не подходит, — огорченно объявила всем смуглянка. — Конкурс посвящен фестивалю молодежи — рекомендуются песни про людей, а не чисто про животных. И с оптимистичной концовкой — а не как тут: «не видать идиллии — слезы крокодильи»… Короче, нужны еще идеи!
«Случайно не знаешь чего-нибудь подходящего — из своего времени? — дернул меня Младший. — Наверняка у вас про Африку тоже поют!»
«Про Африку — не знаю, — не особо задумываясь, бросил я. И после короткой паузы добавил: — Но знаю песню про негра! Только она… немного панковская, что ли…»
«Предложи! — потребовал юный пионер. — Шесть звезд на кону — Вадим сказал, награда удваивается!»
«Да не подойдет она…» — скривился я.
«Ты, главное, предложи!»
— Ну? — взгляд Абашидзе как раз уперся в меня. — Давайте, вспоминайте!
— Есть одна песня, — вздохнув, подал я голос. — Но она не совсем про Африку… Хотя…
— Что за песня?
— Называется «Убили негра».
— Никогда не слышала, — призналась Майя. Ну еще бы: вещь конца 90-х! — Пошли, споешь!
Кроме Абашидзе, оценить песню со мной отправились Гриценко, Ласкер, Трефилова и примкнувший к ним зачем-то Громов. А вот Стоцкая на этот раз предпочла остаться в холле. Нет, она меня сегодня точно избегает! Что же я такого учудил?
В палате, куда привела нас Майя, обнаружились еще две заинтересованные слушательницы — Парфенова и Летунова.
— О, концерт продолжается? — усмехнулась при виде нашей делегации толстушка Кира.
— Давай, — кивнула мне Абашидзе.
— Ну, держитесь… — я набрал в легкие побольше воздуха.
— в концовке припева несколько грубое даже для рубежа веков «суки, замочили!» я предусмотрительно заменил на «гады, погубили!».
«Да уж… — протянул Младший, когда я закончил — как ни странно, дослушали меня до конца, не прервали. — Ну и песни у вас там, в будущем».
«А я предупреждал! Как говаривал незабвенный Марти МакФлай, к такому вы еще не готовы!»
«Кто говаривал?»
«Не важно».
— Хм… — пробормотала между тем Абашидзе. — Оригинально… А вы что скажете? — повернулась она к остальным слушателям.
— Текст, кончено, напрочь отвязный, — поморщилась Ласкер. — Но что-то тут есть… И на припеве можно красиво скрипку вписать.
— В какой подворотне ты это выучил? — с усмешкой поинтересовалась у меня с кровати у окна Парфенова.
— Сама ты в подворотне! — показно усмехнулся я. — Это стихи прогрессивного африканского поэта Джорджа Флойда Бабангиды! — сымпровизировав, соединил я вместе два всплывших в моей памяти имени чернокожих — воришки-наркомана из XXI века, ставшего знаменем движения «BLM», и офицера-путчиста из века XX. — В переводе чуть ли не Сергея Михалкова — но это не точно. В ней в аллегорической форме показана тяжелая судьба Черного континента, угнетаемого проклятыми империалистами, и его неизбежное скорое возрождение!
— Кстати, да! — заявил тут Громов. — Смысл прослеживается! Можно нарядить кого-нибудь в балахоны, как у Ку-Клукс-Клана — они повесят несчастного негра, а потом придет его мама — и сына оживит!
— Зрители этой вашей аллегории не поймут, — с сомнением покачала головой Трефилова.
— А мы перед выступлением им объясним! — кажется, загорелся идеей Серега. — Вот буквально как Дрон сейчас говорил, так и скажем: прогрессивный поэт, грядущее возрождение Африки…
— Ну да, так будет нормалек, — помедлив, согласилась с ним Инга.