А как Вы думаете, мои хорошие?
====== Глава 37 ======
— Добро пожаловать в ад, Кэролайн! — Она медленно начала приходить в себя и сразу услышала тихий голос Клауса, раздавшийся где-то сверху.
С трудом открыв глаза, она с шипением поднялась и ухватилась за перила лестницы. Оглянувшись, Кэролайн увидела, что находится в «Бойне». Она задрала голову и увидела ЕГО.
Он стоял над ней и сверлил её взглядом, и этот взгляд прожигал буквально насквозь. Против своей воли она вся сжалась. Желудок Кэролайн завязался узлом, когда страх начал накатывать, и она прикрыла рот рукой. Он уже вернулся? Множество вопросов готово было вырваться из её уст, но она так и стояла молча.
— За это время ты стала немой, Кэролайн? — опасно тихим голосом спросил древний, и она уже знала, что такой тон не предвещает ничего хорошего.
— Что произошло? — только и смогла спросить блондинка хриплым голосом.
— Полагаю, ты попалась в иллюзию Давины так же, как и я когда-то. Она, я тебе скажу, очень изобретательна для её возраста. — Клаус начал спускаться к ней, а она, наоборот, стала пятиться назад от лестницы. Её предчувствие ей подсказывало, что сейчас ей нужно брать ноги в руки и бежать подальше от него. — Куда же ты, радость моя? Разве ты не рада видеть своего мужа? — Клаус с наигранным удивлением остановился на полпути.
— Где все, Клаус? — Она нутром чувствовала, что происходит неладное, и ей в первый раз так страшно стало находиться с ним наедине.
— В этом и вся прелесть, Кэролайн! Мы одни с тобой тут, запертые!
— Я не понимаю… Себастьян нашёл тебя? Я была на болотах, и эта вспышка света…
— Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты оставалась на Гоа? Ни при каких обстоятельствах… помнишь?
— Ты не понимаешь, Клаус…
— Что я должен понять, Кэролайн? Что ты наплевала на мои уговоры и опять сделала всё по-своему? Я полагаю, Себастьян и Хоуп тоже в Новом Орлеане?
— Это не моя вина…
— Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю, если с ними что-нибудь случится? — Клаус прищурился.
Кэролайн почувствовала, как упёрлась спиной в стену. Ноги как будто отказывали. Она медленно спустилась по ней и села на голый пол.
— Я бы сейчас выпила, — только и смогла произнести она тихо. А что ещё она могла ему сказать? Он так же переживал за своих детей, как и она. Ведь только недавно она грозилась всем и вся вот точно так же. В этом они были похожи.
Он с удивлением посмотрел на свою жену, но всё-таки схватил со столика полную бутылку и кинул ей. Она ловко поймала её и, открыв, сделала несколько больших глотков. Кэролайн чувствовала, что барьеры, которые она возводила вокруг себя, начали потихоньку рушиться один за другим, и только это её заботило сейчас.
— Так значит Давина отгородила тебя от реальности. — Она смотрела в одну точку и продолжала пить из бутылки. Ей сейчас это было необходимо. — Наверно, сложно оставаться в своём же доме и знать, что ты один…
— Ты, как всегда, быстро соображаешь, Кэролайн, — перебил Клаус.
— Это объясняет, почему мы не могли тебя найти. Заклинание поиска стояло на месте, потому что ты всё время находился, по сути, тут. — Она плавно перевела свой взгляд на него.
Взгляд, полный боли и ещё чего-то, что он не мог разобрать. В ней всё изменилось. Она буквально дышала этими изменениями. Даже её одежда, которая была совсем не в её стиле, удивляла его. Она была во всём чёрном — от сапог до кожаной куртки.
Она заметила его блуждающий по ней взгляд и произнесла:
— В такой одежде удобней быть не замеченной на болотах. — Кэролайн пожала плечами и встала, показывая ему идеальные ноги в обтягивающих под кожу штанах.
— Что ты делала на болотах, могу я узнать? — Клаус с трудом отвёл от неё взгляд. Что ни говори, а в этом образе она была ещё сексуальней, чем прежде.
— Мне нужна была информация от Хейли о Давине… пока совет не принял решения о мире с оборотнями и ведьмами.
— И что ты хотела от Давины? — продолжал допытываться Клаус, не обращая внимание на то, что в реальности принимают решения без него.
— Это уже не важно, Клаус, — хмыкнула она, салютуя ему бутылкой. По всей видимости, бурбон повлиял на её состояние.
Она оторвалась от стены и медленно подошла к мольберту, на котором был закреплен портрет Себастьяна. Её сын был изображён в кабинете Клауса, сидящим на его месте.
— Подожди… — до неё начало доходить то, что Клаус нарисовал сына уже взрослым, — откуда ты знаешь, как выглядит сейчас Себастьян?
— Я многое знаю, Кэролайн, — его спокойный тон вмиг приобрёл стальные нотки, и он уже смотрел на неё с нескрываемой яростью.
Кэролайн застыла с широко открытыми глазами. Конечно же, он знал! Все уже знали! Она это почувствовала сразу, как только увидела его. Но она не собиралась ни перед кем оправдываться. Даже перед своим сыном. Её совесть была чиста. А вот его…
— Ты так и будешь на меня молча смотреть выпученными глазами? Или поведаешь про свою связь с моим лучшим другом? — Он вмиг оказался перед ней. Клаус погладил кулаком её щёку, как будто давая понять, что её ждёт. Кэролайн прикрыла глаза, готовясь к самому худшему. — Отвечай! — проорал он ей в лицо. — Будь ты проклята! — Он содрогнулся всей душой, когда она взяла в свои руки его лицо. Между ними ничего никогда не будет так, как было прежде. Он слишком хорошо её изучил. Теперь он знал, что на самом деле представляет из себя она.
— У нас с Энрике не было ничего, кроме дружбы, Клаус… — Он резко от неё отпрянул.
— Меня слишком многие предавали, чтобы я тебе поверил. Я был ослеплён тобой. Я всегда видел в тебе свет и из-за этого игнорировал тёмную сторону твоей натуры. Я видел тебя в спальне с Энрике! — В его глазах было столько ненависти и желчи, что Кэролайн пожалела о том, что начала оправдываться перед ним.
— Как, наверно, удобно обвинить меня сейчас, зная, что тебя ждёт Аврора в нашей постели, — с горечью прошептала она.
— Ах, дело, значит, в ней? Ты решила отомстить таким образом? — Она никогда не смогла бы ранить его ещё больше, чем сейчас. Кэролайн зажмурилась от боли, ощутив себя припечатанной к стене. Как она жалела, что всё закончится именно вот так. Его рука пробила грудь и уже сжимала сердце. Миг, и её не станет больше. — Ты была единственным теплом в моём сердце, Кэролайн. Единственным солнечным светом в моей зиме, который был у меня когда-либо. — Она отвела глаза.
— Только не говори сейчас, что ты меня любил… — Она вскрикнула от боли, когда Клаус сильнее сжал сердце и, посмотрев в его глаза, хрипло продолжила: — Ты не способен на такие высокие чувства. Когда-то я верила во всё это, но моя вера исчезла, растворилась уже давно, Клаус.
— И поэтому ты решила не дожидаться меня и трахаться с Энрике? Как банально, Кэролайн. Ты сейчас мне говоришь о якобы своей вере, а что мне остаётся делать? — Он ещё сильнее впечатал её в стену. — Когда ты с ним спала, ты думала о Себастьяне? Что он скажет на твои новые увлечения? Как ты смотрела в его глаза после этого?
— Не переживай, наш сын умнее, чем его отец, — с трудом ответила Кэролайн. Кровь начала течь изо рта, и она начала захлёбываться ею. Кашляя, она продолжила: — Давай, Клаус, сделай уже это… ты столько раз разрывал мне сердце на кусочки, что я потеряла счёт этому.
— Что ты несёшь? — Клаус посмотрел на неё во все глаза, но всё же ослабил свою хватку.
— Там, у Марселя в плену… только моя любовь к тебе не дала мне сойти с ума…
— Нет! Ты не могла! Ты не можешь! — закричал он ей в лицо.
Она уже не обращала внимания на его крики. Ей нужно было всё высказать перед смертью:
— Но ты усердно продолжал топтать моё сердце… с каждым разом всё изощрённей и больнее. Последний раз ты добил меня, когда пропал… я приехала в Новый Орлеан и увидела её. Ты солгал мне… как всегда. Знаешь… ту боль, которую ты причинял мне всегда… она меня делала с каждым разом сильнее, но сейчас я чувствую себя маленькой, слабой девочкой перед тобой. И мне противно. Так что, будь добр, не затягивай со своим решением убить меня.