— Да что она может сделать? Она пришла узнать о Марселе, но он МЁРТВ, понимаешь? — Беспокойство Хейли стремительно передавалось Кэролайн.
— Ты точно это знаешь? Может, Клаус хранит пепел или ещё что? Ведь неспроста она тут, — допытывалась Маршалл.
— Да, конечно… я несколько раз спрашивала о нём у Клауса, и он меня убеждал, что нам нечего опасаться. Давина помогает Себастьяну с каким-то гримуаром сейчас…
— Всё равно, у меня неспокойно на душе, — перебила её Хейли, — поэтому я на днях забираю Хоуп. Поедем на Гоа с Элайджей к Энрике и Николя.
— Тогда передавай им привет, Хейли.
— Дамы, мы закончили совещание, — В столовую зашли Клаус с Элайджей.
— Тогда, думаю, нам пора, уже поздно, — засобиралась Хейли.
— Прекрасно, а то я думал, что вы ещё неделю будете тут торчать, — хмыкнул Клаус.
— Милый, мы как раз сейчас разговаривали о Давине, ты уверен…
— Кэролайн, я слышал о вашем разговоре, но уверяю, опасности не существует.
Уже когда Клаус засыпал, он решил, что завтра с утра нужно будет послать Себастьяна в ту пещеру и покончить раз и навсегда с Марселем. Он тоже не верил Давине, хотя ему и нравилось её влияние на сына. Себастьян с детства был до ужаса терпеливым и собранным, и, возможно, в этом он сам виноват. Он считал, что характер сына идеален, но в последнее время ему нравились его изменения и эмоции, и тому виной была упрямая ведьма, которая не раз портила жизнь всей семье, но, возможно, она изменилась. У всех есть шанс для спасения, и он точно знал это по себе.
***
Себастьян зашёл в свою комнату и понял, что Давина всё ещё в душе. Он раздражённо снял куртку и только хотел выйти из комнаты, чтобы пойти в лабораторию, как услышал тихий стук в дверь.
— Адам? — удивился он столь позднему визиту гибрида.
— Вот. Передай Давине, она просила. — Адам нервно вручил поднос с ведёрком, в котором охлаждалась бутылочка шампанского, и вазочкой клубники со сливками.
— Что происходит? Ты можешь объяснить? С каких пор ты нанялся в прислугу, Адам? — Себастьян ошарашенно смотрел на поднос, который держал.
— Я проиграл ей.
— Что?
— В споре, Себ! Что тут не понятного?
— Я не ожидал от тебя такого. — Сейчас состояние Себастьяна граничило от истерического смеха до убийства Давины. Заставить сделать две вещи за один вечер, какие бы Адам в жизни не сделал, — это уже был нонсенс.
— Я тоже, — спокойно сказал Адам. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Я поговорю с ней.
— Не нужно, я боялся, что она заставит лягушку съесть или ещё хуже, но всё обошлось. Спокойной ночи, Себ… и удачи. — В первый раз за всё время, Адам смотрел на него с ноткой жалости, и это убивало его.
Состояние Себастьяна ухудшалось с каждой минутой. Всё сложнее было держать себя в руках. И когда Давина вышла из ванной в одном полотенце, что было, в принципе, привычно, он готов был уже свернуть ей шею.
— О-о-о, смотрю, Адам держит слово. — Она подошла к ведёрку с шампанским и вынула оттуда бутылку. Развернувшись, она протянула её ему. — Не поможешь открыть? — Так просто? Как будто ничего не случилось!
Он прочистил горло:
— Не мою ли недопобеду ты решила отметить? — Себастьян открыл бутылку и протянул ей.
— На трассе нет правил, так сказал мне Адам. Тем более я не люблю проигрывать, — спокойно пожала плечами Давина. Ей было трудно держать себя в руках, она чувствовала всем существом его состояние, но показать слабину нельзя было. Это означало бы провал всего.
Давина отвернулась от него и потянулась за бокалами, которые висели над стойкой, рассчитывая, что полуоголённый зад возымеет действие на него.
— Хорошо, раз ты не желаешь отмечать свою победу, то давай просто выпьем. — Она наполнила бокалы, незаметно сыпнув белый порошок из перстня. Жидкость забурлила, и Давина молила про себя, чтобы он не увидел, что она делает в этот момент. Обернувшись с бокалами и поняв, что он ничего не заметил, ведьма протянула ему шампанское.
— Тебе достаточно сегодня уже пить, Давина.
— Совсем чуть-чуть. — Она призывно улыбнулась.
— Чего ты добиваешься? — подозрительно спросил Себастьян.
— Ничего. Я не хочу спать и думаю, чем бы таким заняться. А чем бы ты хотел заняться, если бы не хотел спать?
Он мог бы найти кучу дел и отмазок, что, собственно, и делал в последнее время, но слова сами по себе слетели с его губ:
— Я не хотел бы ничего, кроме как заняться с тобой сексом, дорогуша. — Себастьян рассчитывал, что от таких слов ведьма смутится, а ещё лучше убежит, но она только шагнула назад, ничуть не поразившись откровенности Себастьяна.
Для Давины чувство жгучего желания к Себастьяну всегда было чем-то неправильным. Ведь изначально она только хотела использовать его в своих планах, и, конечно, соблазнение сына врага не входило в них, но ничего не могла с собой поделать. Первый и последний раз она желала наконец раствориться в нём вся до единой частицы себя.
— Ты не ходишь сейчас кругами, не так ли? — дерзко спросила она, улыбаясь призывной улыбкой.
— Нет, — сказал он. Его глаза обожгли её желанием. — Не хожу.
Давина шагнула к нему навстречу и провела пальчиком по щетинистой щеке, чем вызвала в Себастьяне полустон.
— Ты уверена, Давина, в своих желаниях? — тихо спросил он её. — Назад не будет дороги. — Эта женщина заставляла его смеяться. Она превращала его в сумасшедшего. И более того, она заставила его рассвирепеть. Давина, вошедшая в его мир и перевернувшая всё вверх дном. Она коснулась тех эмоций, которые он никогда не испытывал.
Воздух в комнате был накалён до предела, когда Себастьян медленно начал приближать к ней своё лицо для поцелуя. Она чуть вскрикнула от испуга, когда он неожиданно потерял терпение и резко притянул её за затылок, проникая в её рот жарким, жаждущим поцелуем. Она протяжно застонала, почувствовав всю страсть, возникшую к нему. Словно обезумевшие, они срывали друг с друга одежды. Всё происходило будто в каком-то прекрасном сне для обоих.
Себастьян ещё никогда не испытывал такого волнения и напряжения ни к одной женщине, с которой был. Быть сейчас с ней казалось таким правильным и естественным, будто Давина всегда принадлежала ему.
Когда он перенёс её на свою кровать, мыслить здраво Давина уже не могла, полностью отдаваясь Себастьяну. Она не могла ни о чём думать, кроме как чувствовать его большие, сильные ладони на обнажённой коже, что горела страстью под ними и под его губами. Его обнажённые клыки немного царапали, когда он прикусывал её шею, груди, живот… Но Давина была не против таких странных ласк, наоборот, это ещё больше подстёгивало и возбуждало. И да, она даже не представляла себе, что будет с такой готовностью отдаваться ему.
Себастьян хотел поцеловать каждый участок её тела, желая запечатлеть в памяти каждый момент, проведённый с ней сейчас, как будто чувствовал, что другого раза может не быть. Он улыбнулся, когда она вскрикнула от удовольствия, почувствовав его пальцы в своих глубинах.
— Мне нравится твоя страсть, Давина, — прошептал ей в губы Себастьян, — это даже больше, чем я себе мог представить.
— Я бы хотела сейчас намного большего, чем твои пальцы внутри себя, — хрипло ответила ему Давина, смотря затуманенным взглядом ему в глаза, — у нас ещё будет время поиграть в пошлые игры.
— Как пожелаешь, милая…
Оба одновременно застонали, когда он наконец заполнил её собой. Для Давины это было словно каким-то волшебным и ни с чем не сравнимым ощущением. Его толчки, поначалу осторожные, но затем набирающие темп, возносили к чему-то высшему и доселе не изведанному ни с одним мужчиной до него. Она с удовольствием выгибалась ему навстречу, вбирая его всё глубже, желая почувствовать его в себе сполна.
И вот она достигла долгожданной разрядки. Оргазм был настолько силён, что Давина пронзительно закричала, а он в ответ зарычал при звуках её экстаза. Она продолжала стонать и увлекать его за собой на вершину удовольствия.